Огненный поток

— Полно, миссис Бернэм, передо мной-то нет нужды притворяться. Иль забыли, что мне прекрасно известен ваш лицедейский талант?

— Что вы… такое говорите… — запинаясь, пролепетала миссис Бернэм.

Скосив взгляд, Захарий увидел, что она укрылась за парасолем.

— Он тот самый лейтенант, о котором вы мне рассказывали? — Ответом была мелкая дрожь зонтика, и Захарий чуть мягче добавил: — Не прячьте лицо, миссис Бернэм, не надо.

— Поверьте, мистер Рейд… мы просто беседовали… — придушенно проговорила мадам. — Вы же никому не скажете, правда?

Капитуляция еще больше смягчила Захария, и он, сам того не желая, задал вопрос, не дававший ему покоя с новогоднего раута:

— Но почему — он? Что вы нашли в этом неотесанном мужлане?

— Не знаю, — тихо сказала миссис Бернэм. — У меня нет ответа. Но если б можно было вернуться в прошлое, я бы его не выбрала.

— Что так?

— Мы с ним очень разные. В нем нет расчетливости, он совершенно бесхитростен и руководствуется одним чувством долга. Это покажется странным, но я не встречала другого столь законченного бескорыстника.

Захарий криво улыбнулся.

— Вы обольщаетесь либо очень наивны, миссис Бернэм. Воякам неведомо бескорыстие. Все они погрязли в долгах и продаются по пятьдесят долларов за штуку. Не верите, спросите мужа — у него их полные карманы.

— Нет, Невилл не такой, — спокойно и твердо сказала мадам. Она перевела взгляд на противоположный край поляны, где капитан Ми, опершись на эфес сабли, разговаривал с офицерами.

— Вы столь уверены, что он невосприимчив к искусам, как прочие?

— Да, абсолютно.

— Ладно, поглядим, — усмехнулся Захарий.

Он понимал, что подкупить капитана будет непросто, но считал это возможным, игра точно стоила свеч. Чем больше Захарий о том думал, тем важнее казался успех сей затеи, дабы не рухнуло все устройство мира, никому не позволяющее пренебречь законом алчности, этим великим двигателем прогресса, который согласует потребности с доходами и, обеспечивая спрос, справедливо раздает награды самым достойным.

В тот день, когда над Гонконгом гремел салют, Комптон прибыл на «Кембридж».

В Тигриной пасти, где так и стоял корабль, стрельба слышалась отчетливо. Все понимали, что англичане празднуют обретение острова, и общее настроение было скверным, но Комптон переживал событие особенно тяжело и, закрыв руками лицо, в бессильной ярости скрежетал зубами.

Однако он прекрасно сознавал, что тут ничего не поделаешь: генерал-губернатор Цишань оказался в безвыходном положении, поскольку император предписывал любой ценой изгнать чужаков, но англичане фактически завладели островом, и попытки выдворить их неизбежно разрушили бы огневое затишье. После отказа исполнить их требования британцы могли атаковать Гуанчжоу, что привело бы еще к большим потерям. Оставалось только надеяться, что император, получив доклад, поймет мудрое губернаторское решение избрать путь наименьшего урона.

Никто не знал, как откликнется непредсказуемый владыка. В ожидании ответа из Пекина приходилось готовиться к новому столкновению с англичанами. Потому-то Комптон и прибыл на «Кембридж» — он доставил приказ о передислокации к Первому порогу Жемчужной реки.

Нил хорошо знал этот своего рода водопад в нескольких ли от Вампоа. На реке было два таких места с отмелями, появлявшимися, а потом исчезавшими. Всякую неделю тамошний фарватер пролегал иначе, и судам с низкой осадкой приходилось нанимать местных лоцманов.

Обитая в Вампоа, Нил не раз бывал возле Первого порога, где реку, протекавшую по зеленой равнине, с обеих сторон окаймляли рисовые поля, сады, там и сям разбросанные деревеньки. Пейзаж навевал воспоминания о сельских просторах Бенгалии, сонных и утопающих в зелени.

Однако нынче здешние окрестности претерпели разительные перемены. В последний месяц тысячи солдат и рабочих встали лагерем по обоим берегам. На восточном берегу поднялись глиняные стены форта, реку пересекал крепкий настил из огромных бревен, выглядевший дамбой. Для его сооружения вырубили лес на площади в сотни акров; строительные расходы взяли на себя купцы гильдии Ко-Хон, на одну только древесину истратив, по слухам, тысячи серебряных таэлей[95].

При необходимости одна подвижная секция настила открывала проход судам. «Кембридж» миновал эту преграду и тотчас бросил якорь, встав напротив форта; ему отвели роль плавучей огневой точки, защищающей крепления настила к западному берегу.

Опробовав разные варианты, офицеры приняли решение развернуть корабль носом в сторону вероятного появления противника, тем самым как бы сузив контуры судна и превратив его в цель меньшего размера. Изъяном этой позиции было то, что она не позволяла использовать бортовые орудия. Для восполнения сего недостатка палубные пушки перетащили на бак. С учетом всей важности носовой батареи в бомбардиры назначили самых опытных матросов, разрешив им набрать орудийные расчеты по своему усмотрению. Одним из первых должность бомбардира получил Джоду, который, к вящей радости Нила, взял его в свой расчет, доверив функции сумбадара, заряжающего.