Огненный путь

– Завтра, Ани-эна, все завтра. И ни слова больше. Иначе, клянусь, я сделаю тебе столько детей, что у тебя не будет возможности думать о чем-то еще.

Ани фыркнула, высвободилась из его рук – и, выпрямив плечи, избавилась от белья. Тряхнула короткими волосами.

– У моей матери нас шестеро, – сказала она, снисходительно улыбаясь под его багровеющим выжидающим взглядом, – это не мешало ей править. Ну, целуй же меня, муж мой.

– С этого и следовало начать, – пророкотал Нории довольно, прижал ее к себе крепко, почти до боли, – и склонился к охотно подставленным губам.

* * *

Алина Рудлог, попрощавшись с родными, не сразу пошла спать, хотя устала невозможно. Она задумчиво уселась в кресло в гостиной, потерла глаза и потянулась к конспектам. Некоторое время в покоях пятой принцессы слышались шорох страниц и приглушенное бормотание: она бросала взгляд на список вопросов, проговаривала начало ответа и листала дальше. Но взгляд ее был рассеянным, и она несколько раз подносила руки к вискам, то ли напряженно обдумывая что-то, то ли пытаясь убрать усиливающуюся и нудную, как сверло стоматолога, головную боль. Пришлось вызвать горничную, попросить принести кувшин горячего молока с медом – то ли Алинка подмерзла во время ритуала, то ли нервы наложились на измотанность от учебы, но по коже бродил озноб и мышцы едва заметно ломало будто отголоском будущей простуды.

Наконец, когда перед глазами все стало расплываться, она посмотрела на часы, ужаснулась: четыре утра, и пусть завтра не с утра на экзамен, надо же еще выспаться и повторить! – и направилась в ванную. Там, педантично вычистив зубы, принцесса оперлась ладонями на мраморную столешницу и, хмурясь, посмотрела на себя в зеркало.

Откровения о матери подняли в душе ее старые страхи, когда маленькая Алинка напряженно раздумывала, почему же ей единственной из всех достались зеленые глаза, если материнское наследие во внешности доминирующее. У всех сестер голубые, а у нее зеленые. И если рассуждать логически, то классического магического дара среди принцесс и принцев Рудлог тоже не бывало. У их детей, если они не наследовали престол или не становились супругами других монархов, – да, но никогда – у потомков первой крови.

Алина вздохнула, опустила голову и побрела натягивать пижаму и спать.

Она очень любила отца, часто ластилась к нему, с удовольствием проводила с ним время, и мысль о том, что и она может быть не его, ее очень огорчала.

– Прекрати придумывать, – проворчала Алина себе, натягивая повыше еще одно одеяло. – Для выводов нужны факты, а их у тебя слишком мало. И вообще вопросы нужно решать в порядке их приоритетности. Пока у тебя приоритет – экзамен. У Тротта.

Принцесса повернулась на бок, кутаясь в одеяла, закрыла глаза.

«Тротт, Тротт», – шептал испуганный разум, и кончики пальцев леденели, и сердце билось, когда она думала: вот войдет в аудиторию, увидит высокомерный взгляд лорда Максимилиана, услышит что-нибудь уничижительное и наверняка ведь от страха все забудет.

«Параметры стихийных усилений разработаны профессором… профессором… Земля к воздуху в стабильных формулах относится как 2,16 к 1…»

Шумел за окном ветер, уже теплеющий в предчувствии весны, а Алинке после сегодняшнего разговора вспоминалось, как попала она в дом инляндца и как разнесла все там, и ворочалась она, и в полудреме почти ощущала запах его геля для душа. Принцесса очень хотела спать, но не могла: смущалась, переживала, злилась и сама не заметила, как ей стало почти жарко, – и тогда она наконец заснула.

* * *

Его величество Демьян, прижимая к себе мирно спящую жену, быстро и мягко шагал мимо деликатно отводящих взгляды гвардейцев. Король почти не замечал их. Он направлялся в скальную часовню в изножии замка, чуть ссутулившись, удерживаясь от оборота, и весь был сосредоточен на ровном, глубоком дыхании Пол и ее слабо разгорающейся огненной ауре. Она уже не была без сознания, нет – его королева была погружена в очень глубокий, крепкий сон. Но разум ее, которого он осторожно и настойчиво касался, хоть и был заполнен картинками вольной медвежьей жизни, работал как нужно. Как у человека.

Варронты, каменные медведи, дежурившие у входа в часовню, со скрипом повернули головы, уставились на него и Полину светящимися зеленым глазами – и Демьян кивком поздоровался с верными стихийными духами, прошел в темное помещение, пахнущее влагой и мхом.

Впрочем, медвежьему сыну и не нужен был свет. За его спиной со скрипом закрывалась дверь, а Бермонт положил супругу на алтарь, подошел к изваянию Хозяина лесов, уверенно ступая во тьме, коснулся его ног ладонью и прошептал короткую приветственную молитву. И почтительно, медленно вылил в чашу у ног первопредка можжевеловое и яблочное масла – из кувшинов, стоявших тут же.