Огненный скит.Том 1

В Верхних Ужах продержали Загодиных недолго. Сидели они в старом остроге, построенном ещё во времена Петра Великого, в разных камерах. Их разделили сразу по приезде в город. Антипа Маркелыча на подводе вместе с двумя арестованными привезли сначала на улицу Спасскую, теперь носившую новое название — Колхозная. Название сменили, но улица осталась прежней — узкой, в колдобинах и рытвинах, заросшая по бокам проезжей части пыльными лопухами, крапивой и чёрной полынью. Единственно, что было новым, так это колхозный рынок, занимавший большой пустырь. Он был огорожен тесовым высоким забором с широкими воротами.

Подвода, поскрипывая плохо смазанными колёсами, проехала улицу, замусоренную битым кирпичом и черепками глиняной посуды, и въехала в распахнутые ворота. Антип Маркелыч узнал место. Раньше здесь была маслобойня купца Трофимцева. Теперь, как он понял, размещалось ОГПУ. Во дворе взад и вперёд сновали люди в военной форме, две или три лошади под сёдлами были привязаны к коновязи. Взбивая колёсами сухую пыль подкатила легковая автомашина, открылась дверца и на землю спрыгнул сухопарый военный в фуражке, с пистолетом на боку. Он быстро вбежал в ступеньки, на ходу отвечая на приветы подчиненных, бросая правую руку к козырьку головного убора.

Антипа Маркелыча втолкнули в грязный и вонючий подвал с узкими, затянутыми паутиной и запылёнными оконцами под сводчатым потолком. Пахло сыростью и конюшней. На полу у стены была брошена солома, давнишняя, коричневая, превратившаяся в труху. При скудном свете, сочившемся из оконцев, Загодин увидел два или три десятка человек, расположившихся в углах подвала. Кто лежал, кто сидел, бездумно уставив глаза в одну точку.

Почти все встрепенулись, когда дверь распахнулась и охранники ввели Антипа Маркелыча. Когда приведшие нового арестанта вышли и захлопнули дверь, внимание присутствующих потухло — вновь прибывший не вызвал у них никакого интереса. По виду большинство из них были крестьяне, некоторые напоминали конторских служащих или учителей. Благообразный старик с бородой и длинными волосами, сидевший особняком, видимо, был священнослужителем.

Когда лязгнула запираемая дверь, Антип Маркелыч огляделся и, найдя свободное место, где можно было приткнуться, опустился на гнилую солому. Слева от него сидел седой старик с всклокоченными спутанными волосами, с безумным взглядом глаз из-под нависших косматых бровей, с провалившимся беззубым ртом. Он беззвучно шевелил бескровными губами и смотрел впереди себя, не отрываясь, в одну точку. Иногда издавал протяжный звук, похожий на глубокий стон, и снова погружался в забытьё. Справа лежал, бросив картуз под голову и расстелив пиджак, не старый мужик в ластиковой косоворотке. Он посмотрел на Антипа Маркелыча тяжёлым взглядом, но ничего не сказал.

У Антипа Маркелыча нестерпимо сильно болела голова. Был он разбитый и слабый. Хотелось забыться, вычеркнуть из памяти хоть ненадолго кошмар прошедшей ночи. Он снял фуражку, привалился спиной к сырой стене и закрыл глаза. Но остаться наедине со своими мыслями ему не дал сосед справа. Он привстал на локте и спросил:

— Когда, дед, тебя арестовали?

Антип Маркелыч открыл глаза.

— Тебе это интересно? — скривил он губы.

— Да я так, — опешил сосед. — Секрет что ли?

— Секрет.

— Какой ты ершистый!

— Такой родился.

— Ишь, какой занозистый, — передразнил его мужик. — С тебя здесь спесь-то быстро собьют. — Он отвернулся от Загодина.

Чтобы сгладить неприятное впечатление, произведённое грубыми словами, Антип Маркелыч смягчился и произнёс, приглядываясь к мужику:

— Сегодня ночью арестовали.

— Свеженький, значит. — Мужик снова повернулся к нему. — А мы третий день сидим. Не все, правда. В день человек по пять, шесть уводят. — Сосед сплюнул через зубы.

— Одних уводят, других приводят, — вступил в разговор ещё один арестованный.

— Куда уводят? — упавшим голосом спросил Антип Маркелыч.

— Как куда? Здесь пересыльный пункт. А впереди — тюрьма да ссылка.

— А кому и расстрел грозит, — добавил кто-то в углу.

Антип Маркелыч не проронил больше ни слова. Конечно, тюрьма и Сибирь. А что если расстреляют? За хранение оружия вляпают ему по первое число. Закрыв глаза, он вновь переживал перепитии прошедшей ночи, соображая, что он не только себя обрёк на тюрьму, но и Степана. Арестованные изредка перебрасывались словами, но большинство, как и Загодин, предавалось своим невеселым мыслям.

Снова лязгнула дверь и в неё втолкнули невысокого крепкого мужичка лет тридцати пяти. Толкнули его резко и сильно, но он устоял на ногах.

— А ну не распускай руки, сопляк! — крикнул он, оборачиваясь, молодому охраннику. — Я в гражданку кровь проливал, пока вы зады грели у матери под юбкой, а теперь права обрели, гады!

— Придержи язык, — зло сказал молодой охранник и толкнул мужичка в спину.

— Сам придержи, шкура поганая, — обернулся арестованный и ногой ударил охранника в живот.