Огненный Удар (ЛП)

— Это было храбро с твоей стороны — не использовать такую возможность.

Плевать. Мне хотелось произнести это вслух, но если бы я сказала, то, возможно, сказала бы ещё много всего, о чем потом бы пожалела. Придется признать, часть меня всегда будет сожалеть о том, что я не спросила пруд, где моя мама.

Я отогнала эту мысль и сконцентрировала все своё внимание на парне передо мной.

— Вы все были очень смелыми, что пошли вместе со мной.

— Мы драконы, Елена. Каким бы я был Рубиконом, если бы сдрейфил? — сказал Блейк, мягко улыбнувшись.

— И все же, это было очень смело.

Он вздохнул.

— Тебе ещё многое предстоит узнать.

— Все мне об этом говорят. Спасибо, что попросил дракона одарить меня способностью понимать латынь. Я бы ни за что не прошла через все, если бы не это.

— Ну, так расскажи мне об этом, — пробубнил он, и я саркастически улыбнулась.

— Так вы, ребята, правда не понимаете английский, когда вы в другом обличье? — спросила я. Это прозвучало так глупо. Почему я просто не произнесла слово «дракон»?

— Нет, дракон — это и есть я. Я сбрасываю маску, когда перевоплощаюсь. Мне не нужно прятать свои чувства.

Он сместил вес на одну ногу и достал из заднего кармана пачку сигарет. Я закашлялась, когда он затянулся.

— Так ты знаешь, когда прекращать наносить раны кому-нибудь во время заявления прав?

Он кивнул.

— Тебе все равно?

— Это не совсем я, — он глубоко вздохнул. — Я не знаю, как это объяснить. Часть этого обличья не хочет быть драконом, но эта часть уменьшается, когда я в обличье дракона. Это трудно объяснить.

— Доктор Джекил и мистер Хайд⁸, — подумала я вслух.

— Именно. Единственное отличие в том, что я не соглашался на эту роль.

— Поэтому вы с Люцианом больше не друзья?

Он взглянул на палатку, где спал Люциан. У него заиграли желваки.

Я и мой длинный язык.

— Я знал, что он все тебе расскажет, — проворчал он.

— Ты не ответил на мой вопрос, — настаивала я.

— Да, Елена. Чем старше становлюсь, тем больше хочу быть драконом. Чем больше я дракон, тем меньше во мне человека, что значит, в конце концов, я потеряю это, — он жестом показал на своё человеческое тело. — Поверь мне, я оказываю Люциану огромную услугу.

— Как ты можешь так говорить, Блейк? Это эгоистично — принимать такие решения за него.

— Елена, не все так просто, — зарычал он. — Я знаю, Ченг детально рассказал тебе, в кого я превращусь, если не заявить на меня прав к определенному времени. Та часть меня становится все сильнее с каждым днём. Мое человеческое обличье не может справиться с этим. Это слишком трудно, и ты не представляешь, как тяжело заставлять себя делать противоположное тому, что хочет он, — Блейк казался подавленным, будто дракон в нём уже победил.

— Это изменится, если Люциан заявит на тебя права?

Он рассмеялся.

— Он никогда не заявит на меня прав.

— Он смог бы, Блейк.

— Ты живёшь в мире иллюзий. Я становлюсь злом, сейчас я каким-то образом справляюсь с этим, но рано или поздно у меня не останется выбора.

— Останется, — подбадривающе сказала я. — Ты должен бороться, Блейк, не сдавайся.

— Ты думаешь, я не стараюсь. Я хожу к Вайден изо дня в день лишь за толикой надежды. Но только знаешь, что? Я ещё не нашел ее, и, честно говоря, каждый раз, уходя из той долбаной башни, я становлюсь счастливее. Это ненормально, — рявкнул он.

— Она предсказала рождение твоего истинного Драконианца.

Он сузил глаза.

— У моего Драконианца не было ни единого шанса сделать хотя бы вдох. Горан позаботился об этом той ночью, убив их.

— Ты этого не знаешь. Что, если он родился, и никто об этом не знает? Например, не от королевы Катрины.

Он взглянул на меня с отвращением.

— Ты намекаешь на то, что король изменил ей? Король любил королеву, он бы никогда не поступил так.

— Откуда ты знаешь? — я была непреклонна, проигнорировав его колкий комментарий.

— Потому что его дракон знал бы об этом.

Я его уже начала раздражать, но мне было все равно.

— О, а ты, конечно же, знаешь сэра Роберта?

— Да, он мой отец.

Я уставилась на него. Сэр Роберт — отец Блейка. В голове всплыл образ его восковой фигуры из музея. У него были такие же глаза, как и у Сэмми. Я должна была заметить это.

— Твой отец — Ночной Злодей, на которого заявил права король Альберт?

— Мой отец все про них знал. Он бы рассказал мне, если бы оставалась хоть какая-то надежда. Но ее нет, Елена. У меня нет Драконианца.

На мгновение я ощутила его боль и горечь поражения. Казалось, что нет никакой надежды, и Блейк, в конечном счёте, станет злом.

— Просто попробуй дать Люциану шанс заявить на тебя права.

Он снова сжал челюсти.

— Не могу. Я и так делаю всё возможное, чтобы не убить его.

Он встал, стряхнув пепел с сигареты.

Я слышала, как он со злостью закрывал молнию на палатке. Он разозлился, а виновата в этом была я.

Я чувствовала себя ужасно. Было обидно, не только за него, но и за его отца, и за короля. Я вздохнула. Он был прав, не было никакой надежды. Если дракон в нем уже был сильнее, в конце концов, он убьет Люциана.