Огненный волк

С утра Огнеяру было скучно. С рассветом он взял Похвиста и умчался в поля, чуть не до полудня скакал без дорог над Белезенью, не думая, куда и зачем. С собой он взял только двоих кметей из Стаи — Тополя и Кречета. Но и с ними ему ни о чем не хотелось говорить, а чего хотелось — он и сам не знал.

Перед полуднем они вернулись в Чуробор. Огнеяр сам завел Похвиста в конюшню, сам вычистил его, потом долго мылся возле колодца. Почему-то ему вспомнилось, как девушка из рода Вешничей поливала ему на руки тем утром. От этого на душе у него на миг посветлело, но тут же тоска накатила с новой силой. Ему еще тогда хотелось взять ее маленькую руку с порозовевшими от холода пальцами, обогреть в своей руке. Огнеяр не знал, почему тогда не сделал этого, а теперь жалел.

Кмети ушли в дружинную избу, а Огнеяр пошел к матери. Она-то всегда будет ему рада, у нее ему всегда было хорошо.

Княгиня Добровзора сидела в тепло натопленной горнице с вышиваньем на коленях, но не столько работала, сколько думала о своем, глядя куда-то в пространство, и изредка тихо, будто украдкой, покашливала в платок. Сейчас княгиня была почти так же красива, как двадцать лет назад, когда сам Велес выбрал ее в матери своему сыну. У нее были большие светло-карие глаза, блестящие, как темный янтарь, красиво изогнутые черные брови, правильные черты лица почти без морщин. Сенные девки, чесавшие ей волосы по утрам, знали, что в косах княгини, скрытых под повоем, почти нет седины, лишь несколько серебристых волосков светится на висках. Двадцать лет назад Добровзору считали красивейшей девушкой всех говор-линских земель, и теперь еще ею любовались.

Две ее сенные девки, Румянка и Кудрявка, которую Огнеяр звал Лохматкой, сидели с прялками тут же и негромко пересмеивались. Княгиня иногда посматривала на них с рассеянной мягкой улыбкой, но даже не пыталась прислушиваться к их болтовне. Осенью и зимой княгиню мучил кашель, слабость разливалась по телу, так что она с трудом заставляла себя подняться по утрам. Но помогали ей не травы и заговоры ведунов, которых целыми толпами собирал к ней князь Неизмир, а только присутствие сына.

Огнеяр вошел тихо, как зверь, и ни одна половица не скрипнула под его башмаками. Как всегда, женщины заметили его, только когда он уже был в горнице. Румянка и Кудрявка разом вскрикнули и разом засмеялись своему испугу. Так тоже бывало всегда.

Подойдя к матери, Огнеяр мягко, но решительно отобрал у нее вышивание, отбросил в сторону, а сам опустился на пол и положил растрепанную черноволосую голову к ней на колени. Княгиня погрузила пальцы в его густые волосы и стала ласково их разбирать. Ей одной Огнеяр иногда позволял себя причесывать, но сейчас у нее не было гребня.

— Холодом от тебя пахнет. В лесу был? — спросила Добровзора.

Огнеяр кивнул, не поднимая головы.

— Я сегодня хорошо, не кашляю совсем, — продолжала княгиня, зная, о чем он хочет спросить. — Правду говорю, вон и девки скажут. Ты если куда ехать надумал, так поезжай. Только ненадолго.

— На Макошину неделю уеду, а потом назад, — глухо ответил Огнеяр. — После Макошиной недели она опять придет за тобой.

— Может, не придет? — с надеждой спросила Добровзора. — Ты ее так напугал прошлой зимой. Может, побоится?

— Она? — Огнеяр усмехнулся. — Чего ей бояться? Она, тварь холодная, бессмертная сама. Чего она хочет-то от тебя, матушка? — Подняв голову, он откинул с лица пряди волос и заглянул матери в глаза. — Неужто другого кого не нашла?

— Отчего? — Княгиня вздохнула и снова прижала к себе его голову, чтобы он не смотрел ей в лицо. — А почему мне боги детей не дали? Не хочет Велес, чтобы у тебя братья-сестры были. Хочет, чтобы тебе некого было любить, волчонок ты мой. Видно, это твоему назначенью помешает. Вот он и хочет…

— Ну уж нет! — Огнеяр быстро выпрямился и крепко схватил мать за плечи. — Тебя я ему не отдам, и Веле[68] его поганой! Шею ей сверну, если еще появится, не посмотрю, что бессмертная! Тварь подземная!

— Тише! — Княгиня в испуге пыталась унять его. — Они же слышат!

Перепуганные девки бросили свою пряжу и кинулись прочь из горницы. Может, Велес и Вела не заметят их и не накажут за то, что слушали ругань на хозяина и хозяйку подземного мира.

— Пусть слышат! — кипел Огнеяр. — Они мне братьев не дали, на меня отчим волком смотрит всю жизнь, сам хуже оборотня! Велес меня в мир послал — убить! Я и так иду да оглядываюсь — кого? А он у меня и мать отнять хочет! Совсем меня зверем сделать! Не дам! Не отдам я ему тебя!

— Тише, тише, волчонок мой родной! — Добровзора гладила его по лицу, стараясь успокоить.

Огнеяр снова опустил голову к ней на колени.

— Не могу я тебя им отдать, матушка моя, — тихо, с отчаяньем заговорил он. — Пока ты со мной — я человек. Потому что ты одна во всем свете во мне человека видишь. А не будет тебя — я для всего мира стану волком. Я для всех — волк.