Огненный волк

— Да? — Милава с радостью посмотрела на него. — Я ей скажу.

— А ты? Ты-то любила бы меня, если бы я волком стал? — вдруг спросил Огнеяр, для себя самого неожиданно. — Или забудешь?

— Как же я тебя забуду? — Милава посмотрела на него с тревогой, недоумением, даже обидой, и снова вцепилась в мех его накидки. — И зачем волком? Ты же не волк!

— Да я сам не знаю, кто я! — досадливо ответил Огнеяр. У него вдруг снова стало сумрачно на душе, словно чей-то гадкий голос напомнил, что он — оборотень, изгнанный даже из родного города. — И куда мне идти теперь, не знаю. Люди меня выгнали, одна мне дорога осталась — к волкам.

— Нет, — прошептала Милава, и глаза ее наполнились слезами. В голосе Огнеяра была такая тоска, что она понимала — он не шутит. — Не надо. Как же я? Как же мы? Что же нам делать?

— Не знаю! — отчаянно ответил Огнеяр. — Видят боги светлые — я как тебя никого не любил и любить не буду. Да только что тебе будет от моей любви? Отдадут тебя за оборотня? И говорить нечего! А украсть — на мне и без того всяких бед полный короб!

— Ну и пусть! — воскликнула Милава. Душа ее разрывалась: она привыкла почитать законы рода и во всем слушаться старших, но сейчас, когда ей грозила разлука с Огнеяром, родовые обычаи вдруг утратили над ней власть. — А хоть меня и не отпустят! Я все равно с тобой пойду!

— Куда? — воскликнул Огнеяр, готовый рычать от тоскливой ярости на судьбу. Он любил Милаву и хотел ее любви, но не мог ее принять. Что он даст ей, кроме несчастья? Порвав с надежным кругом родни, она все равно не найдет полного лада с мужем-оборотнем. Они слишком разные, и этого различия не преодолеть никакими силами. — Куда я тебя поведу — в нору под корягой? Я сам не знаю, что еще этот зверь во мне выкинет! Что со мной мой отец сделать задумал! Он меня недавно в такое диво превратил, самому тошно было!

— Что же делать? — сквозь слезы бормотала Милава, прижимаясь к нему, словно их отрывала друг от друга невидимая злая сила.

И эта сила была не в стороне — она была в самом Огнеяре. Милава не понимала, не хотела понимать того, что он говорил, потому что в этих словах была смерть для нее. Все счастье мира для нее замкнулось на Огнеяре, он был ее судьбой, она пошла бы за ним куда угодно, и все мыслимые несчастья были пустяком перед разлукой с ним.

Огнеяр взял ее руки в свои, хотел то ли оторвать от себя, то ли крепче прижать, и подумал о матери. Она желала ему найти девушку, которая полюбит его таким, какой он есть. Вот он нашел ее, но это дало им не счастье, а одну тоску.

— Знаешь что? — Милава вскинула голову. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь, найти хоть какую-то слабую надежду. — Пойдем к Елове! Она все знает! Она придумает, что теперь делать!

— Да захочет ли она говорить со мной? На порог-то пустит? — безнадежно ответил Огнеяр. Ни от кого из людей он сейчас не ждал ничего хорошего.

— Пустит! — загоревшись новой надеждой, горячо убеждала его Милава. — Ты же Оборотневу Смерть привез! Елова ночей не спит, по ней тоскует, бедами грозит страшными. Все за то, говорит, что благословение предков мы князю продали, отсюда и беды наши. А ты ее назад привез — да Елова тебя лучше сына родного встретит! Пойдем!

И Милава потянула Огнеяра за руку по тропинке к ельнику. Он взял за повод Похвиста, но остановился. У Еловы его ждало еще одно дело, которое надо было решить без девичьих ушей.

— Поди-ка ты пока домой, — подумав, сказал он Милаве. — Незачем нам там вдвоем показываться. А погодя приходи. Я тебя там дождусь.

— А как же ты найдешь ее? Там в ельнике и леший заблудится.

— Я-то не заблужусь! — Огнеяр умехнулся, блеснули его белые клыки, и Милава заново удивилась, как это полюбила его — оборотня. — Мне Оборотнева Смерть дорогу укажет.

— Ну, иди, — тихо согласилась Милава. — Вот, по тропинке иди, а там… А ты правда меня дождешься? — тревожно спросила она.

— Правда дождусь! — подтвердил Огнеяр. — Иди, иди!

Милава пошла в другую сторону, к займищу, подобрала по дороге уроненный узелок. Огнеяр повел Похвиста к ельнику и чувствовал, что Милава на ходу оборачивается и смотрит ему вслед. Она хотела верить ему, но ей казалось, что они расстались навсегда. Каждый шаг давался ей с трудом, хотелось кинуться назад, догнать Огнеяра, крепко схватить его горячую руку и не выпускать. Но расстояние между ними становилось все больше, и холод поднимался в душе Милавы, как будто там наступала осень вместо близкой весны.

В ельнике было много снега, так что Огнеяр шел медленно, ведя Похвиста на поводу и с трудом вытягивая ноги из сугробов. Оборотневу Смерть он снял с седла и нес в руке, чтобы поменьше цеплялась за ветки. Ее железная шея потеплела под его ладонью, как будто рогатина была довольна, что приближается к дому. Дорогу к Елове Огнеяру указывал чуть заметный человеческий запах. Раз в несколько дней кто-то из Вешничей навещал ведунью, приносил ей разные припасы, и запахи оставили след на снегу и деревьях. Едва уловимо пахло дымом.