Огни рампы. Мир «Огней рампы»

Хоть она и достигла безупречного профессионализма в своем сложнейшем мастерстве, ей каким-то чудом удалось сохранить саму себя. Она родилась комедианткой – и комедианткой остается, легкой и свободной, как морская пена. Даже русалка не показалась бы созданием более удивительным, чем она: наполовину перед нами виртуозная балерина, а наполовину – умнейшая и восхитительно человечная актриса. Да, даже русалка показалась бы нам менее диковинной: ведь ей никак не удалось бы придать своему хвосту сходство с человеком! Ум мадам Жене наполняет ее всю, трепеща даже в кончиках ее ног. Танец – хотя это самый строгий, самый классический танец – становится частью ее игры. А сама ее игра настолько великолепна, что какие-то старые, лишенные красноречия условные движения и жесты вдруг раскрывают мне свой смысл – причем раскрывают столь изящно, что я начисто забываю о том, что мне остро не хватает слов[108]

.

Жене появилась в 18 балетах “Эмпайр”. В 1908-м, на Новый год, она уехала в Америку и с тех пор никогда не связывала себя с каким-либо одним театром. После 1916 года она лишь изредка появлялась на благотворительных представлениях, хотя в 1933-м она танцевала с Антоном Долиным для национального телеканала Би-Би-Си. Благодаря годам, проведенным в “Эмпайр”, она сделалась в Британии фигурой национального масштаба и удостоилась британского ордена дамы-командора Британской империи. В более поздние годы она играла важную роль в жизни Королевской академии танца, оставаясь ее президентом вплоть до 1954 года, когда ее сменила на этом посту дама Марго Фонтейн.

Жене отказалась от настоятельных предложений Дягилева поступить в его труппу. К тому времени русские танцоры уже начали проникать на Лестер-сквер, и в “Эмпайр” место Жене заняла Лидия Кяшт (урожденная Лидия Кякшт, 1886–1959), наряду с первой настоящей британской прима-балериной Филлис Беделлс (1893-1985), которая впоследствии тоже стала одной из основательниц Королевской академии танца.

Балеты “Альгамбры” и “Эмпайр” не были местным изобретением: они напоминали (а порой откровенно копировали) итальянский жанр представлений ballo grande, который Джейн Притчард описывает как