Огни у пирамид

— Я тебе рекомендую сделать маленький косой парус на носу, это поможет при маневрах.

— Сделаем, Великий.

К Ахемену подошел Ассархаддон.

— Государь, я прошу удостоить меня беседы.

— Говори, — сказал царь, жестом отпуская Малха.

— Я имел честь приветствовать вашу дочь в Ашдоде. Мы поговорили, я нашел ее в высшей степени достойной девушкой, и хочу просить ее руки. Она же теперь не просватана, после гибели жениха.

— Вот как? — задумался царь. — Но ты же уходишь в неведомые земли. Меня, как отца, это беспокоит.

— Если я добуду себе царство в новых землях, вы отдадите за меня дочь?

— Возможно, — задумчиво сказал царь. — Я не буду говорить нет, но давай отложим этот разговор на год-другой. Этот корабль будет ходить туда постоянно, и я приму решение, когда будет понятно, что в твоих землях происходит. А пока Статира не будет обещана никому.

— На большее я и не рассчитывал, государь, — сказал Ассархаддон.

Корабль подошел к причалу, и Великий царь спустился по сброшенным мосткам. Воины учебной сотни, охранявшие порт, приветствовали повелителя, прижав руку к сердцу. Тайта же, который царя и Пророка никогда не видел, понял, кого к нему занесло, и подошел на подгибающихся коленях.

— Тайта? — начал разговор великий царь. — Наслышан. Веди к дочери, — и потом гораздо тише: — И сыновей наших пришли. Но чтобы без шума.

— Сыновей? — азат ощутил нехватку воздуха. У него что, будущий великий царь городские ворота охраняет?

— Не знал? — усмехнулся царь. — Ну теперь знаешь. И не вздумай им послабления давать. Рассержусь.

— Слушаюсь, повелитель, — сказал побелевшими губами наместник. Чтобы наследники империи службу несли, как простые воины. Немыслимо.

— Отец, — Статира склонилась в неглубоком поклоне.

— Девочка моя! — царь заключил дочь в медвежьи объятия. — Испугалась тогда?

— Немного, отец. Но мальчики такие храбрые! Они эту толпу просто перебили.

— Да, я уже слышал, их хорошо учили. Награжу всех. Но я хотел тебя вот о чем спросить. Ассархаддон твоей руки просит. Он в далекие земли уплывает, и я хотел с тобой поговорить. Если бы местный какой правитель был, я бы и сам все решил. Но тут непросто все. Я и сам не знаю, что это за земли. Там может быть очень опасно.

— Я пойду за него, отец. Я, чтобы его женой стать, без воды Сирийскую пустыню пройду. А тут все-то три месяца по морю плыть.

— Вот как? — удивился Ахемен. — Быстро это у вас получилось. И когда успели?

Впрочем, вопрос повис в воздухе, а глаза дочери сияли, как два фонаря в ночи. Ну какой отец устоит в такой ситуации?

Чуть позже великий царь спросил Пророка:

— Что думаешь, брат?

— Я думаю, что этот прыткий юноша несколько вопросов сразу решает, — ответил Пророк.

— Вот как? Несколько? — удивился царь.

— Да, несколько. Во-первых, если бы ты ему отказал, то он понял бы, что ты его на верную погибель послал. Он тебя проверил, и ты проверку прошел. Во-вторых, он рассчитывает на помощь от нас, поставку оружия и людей. И коней в тех землях тоже нет. Ты же не бросишь отца своих внуков? Ну, а в-третьих, Статира — замечательная девочка и станет хорошей женой. Так почему бы и нет?

Глава 8,

где священный город пал, а Сукайя познает новое

Иерусалим, год шестой от основания Империи. Месяц Айяру

Первосвященник Иосия вновь истово молился в Храме. Священный город был окружен огромной армией, и вновь всё те же ассирийцы знаками показывали горожанам, стоявшим на стенах, что они им перережут горло. Все подходы были перекрыты, и последние беженцы рассказывали страшные вещи. Вторгшиеся захватчики разоряли страну, как ненасытная саранча. По слухам, армия великого царя, если получала команду, не трогала даже плоды на деревьях. Но тут команда была иная. Деревья и дома щадили, а жителей — нет. Мужчин, что пытались сопротивляться, убивали на месте. Стариков — тоже. Молодых женщин уводили в лагеря, вдоволь над ними тешились, а потом продавали финикийцам на месте, чуть дороже хорошего барана. Так много было этих женщин. Их мужья шли рядом, понимая, что на первом же рабском рынке их разлучат. Мальчишек четырех-шести лет отнимали от матерей и увозили на телегах прямо в Ниневию. Насмешка судьбы — дети иудеев воинами царя станут, без роду и племени. Коэнов, купцов, или просто людей состоятельных, даже в рабство не брали, убивая на месте. Тех, кто в пустыню бежал, подкупленные персами арабы пленили, и по приказу царя, тем же купцам продавали. Видимо, отвернулся великий бог от своего народа, раз позволяет истребить его до последнего человека руками нечестивого правителя Ниневии.