Огнём и сталью

Пришли десятка полтора предложений – все в изысканной форме и на китайском! - продать атомное оружие. Попросил Инь Иня столь же вежливо ответить, что таковое находится в процессе производства и как только – так сразу! На осторожные вопросы, будет ли ядрён-заряд предложен англичанам, американцам и прочим подсобным полякам-венграм, ответил в том смысле, что вариант даже не рассматривается, поскольку меня вполне устраивают отличные торговые контакты с китайской и русской сторонами. Более того, размышляю над возможностью не продавать боеголовки, а доставлять их до цели. Заказчик указывает как можно более точные координаты мишени, платит за ракету и боеголовку, а я произвожу пуск.

-Осмелюсь заметить, -сказал Инь Инь, -что не считаю идею хорошей. Подумал, командир, сколько подразделений объявят войну «Лунинграду», после того, как получат от нас атомный подарок?

-Во-первых, будем предупреждать: дескать, просим прощения, сэры, ничего личного, всего лишь бизнес, оказание платных услуг вашему противнику. Во-вторых, не думаю, что накрытая ядерным ударом жертва будет способна на серьёзный ответ. В-третьих, будем предлагать в комплекте с услугой дезактивационные средства, чтобы заказчик мог тут же захватить подвергшуюся атомной атаке цель и вычистить её. Естественно, добив выживших. Так что вряд ли вообще уцелеет хоть кто-то из возмущённых моим циничным вероломством жертв.

Инь Инь молча постукивал пальцем по столу. В душе я был горд тем, что озадачил диверсанта.

-Ты читал Сунь-цзы? -спросил он после паузы.

-В русском переводе, разумеется. –поддразнил я Инь Иня, повторив его же слова. Тот от души рассмеялся.

-Если поручишь, командир, -сказал разведчик, -начну переговоры с соотечественниками. Расскажу о тебе. Думаю, многие, если не все, признают капитана Лун Ина своим другом. А это, поверь, стоит очень дорого. Куда выше делового сотрудничества.

-Не поверишь, -ответил я с такой же доверительностью, -как бы мне этого хотелось.

2

Я позволил себе расслабиться и почесать спинку капибары в зоопарке. На тридцатой секунде почёсывания зверь блаженно закрыл глаза и, не выпуская морковь изо рта, рухнул на травку. Причём рассчитал падение так, чтобы зона почёсывания не уменьшилась.

-Здравия желаю, товарищ капитан.

-Людмила, не пугай. Откуда официальность и похоронные интонации?

-Так вы же меня сейчас убьёте, вот и интонации…

Вот тебе и отдохнул-расслабился. Я перестал скрести морскую свинку-переростка. Капибара разочарованно вздохнула, поднялась и поплелась к ванне.

-С этого момента подробнее. –потребовал я.

-Вы же знаете, Всеслглебч, как я к вам отношусь…

-Куда собралась?

-Уже знаете?!

-Ничего не знаю. Только смутно догадываюсь.

-Ну да… в общем… генерал пригласил… и … это…

-Не мямлить, старший сержант Люда! Во-первых, генерал-майор предложил тебе какую-то должность в его штабе, так? И она показалась тебе интересной, да?

-Да… в смысле – так точно…

-Во-вторых, сам генерал тебе ещё больше интересен, а?

-Ой…

-Ну, «ой» или там не «ой» - дальше видно будет. «Когда с солдатом разговаривают, он должен встать и покраснеть.» -говаривал мой старшина. Вольно, садись и прекращай полыхать румянцем. И что тут ответить? Ты вполне взрослый человек, самая серьёзная умница из интернов. Скажу честно, отпускать тебя жалко и тревожно. Но выбор сделан. От всей души желаю удачи.

-Всеслглебч, вот как благодарность высказать?! Слов таких нет! Вы мне подарили здесь в игре зрение. Это…это… это – всё! Я стала зарабатывать на оплату содержания в интернате, теперь меня оставляют.

-Прости, перебью – а как же теперь с заработками?

-Генерал сказал, что будет наводить на появляющиеся в игре клады с дорогой битой техникой, ну и там всякие другие плюшки, так что в накладе не останусь. А половина всего, что починю и продам – по-прежнему ваша.

-Не болтай глупостей, пока не рассердила.

-Не буду. Моржова выдрессировала, оставлю ему ангар и машину, так что работать будет не хуже меня, а хорошего помощника ему сами подыщете.

-Ещё бы Хрюну голову твою приставить… -мечтательно вздохнул я. –Эх!

-На базу, если позволите, буду часто заглядывать, писать и по рации связываться – ежедневно.

-Надеюсь, что не забудешь.

-Спасибо!

Когда я грустно смотрел, как Людмила убегает к своему ангару, Надины ладони легли мне сзади на плечи.

-Уходит? –спросила она.

-Ушла. –ответил я.

-Следовало ожидать.

-Ждал.

-Ожидаются гости. –сказала, помолчав, Надя.

-Вот как? Кто?

-Помнишь Анютку? Ну, Лизаветину внучку из Сидорово?

-Говорливую? Ещё бы!

-Она просила разрешения приехать с другими ребятами, погулять по зверинцу, погладить зверей. Я послала за ними крытый грузовик с отделением охраны, вот-вот будут.

-Молодец. –сказал я искренне. –Угости малышню какими-нибудь пряниками. Проследи только, чтобы Анюта медведя не заболтала до инфаркта. А я пойду в ангар кое с кем побеседую по рации.

«Кое-кем» был Сергей Росомашко, тот самый, что полтора года назад отказался вступить в «лунинградский» гарнизон. Вчера он прислал короткое письмецо с просьбой о разговоре.

-Рад слышать. –сказал я, обменявшись с ним приветствиями. –Как дела?