Огонь и лёд

Если он узнает, что произошло этой ночью в школе, то вероятней всего просто заберет меня от этого места подальше. А даже если и приедет, то не «с минуты на минуту», а через часик другой, а то и два, если не три. Он не сможет приехать так скоро.

Семён поймал её встревоженный взгляд.

–Мы можем давать показания вместе в присутствии моего отца…

–Нет! – возразила Ника, внезапно приходя в чувства. Может Меньшиков старший и не имеет отношения, к тому, что здесь происходило, но она не станет ему доверять или как-то иначе принимать от него помощь.

Семён, словно прочитав её мысли, закатил глаза.

–Ты действительно думаешь, что мой отец может иметь к этому отношение!? Где мой отец, а где школа!? Его не связывает с этим местом ничего корме меня…

Ника прищурилась. Она понимала, что возможно он прав, но она ни за что не согласится давать показания в его присутствии.

–Может быть, но это не отменяет того факта, что он чуть не придушил меня! – запротестовала она, бросая на него упрямый взгляд.

–Ты упряма, как ослица! – фыркнул он и резко замолчал, посерьёзнев,– Нам нужно думать над тем, что мы скажем, а ни как все это будет происходить!

Ника стиснула зубы, упрямо не желая сдаваться. Однако она сейчас была не в том состоянии, чтобы что-то обсуждать или обговаривать с ним, а уж тем более спорить. Сил, казалось бы, совсем не осталось. Она была вымотана, но понимала, что если им придется давать показания поодиночке, нужно будет ей многое с ним обсудить, чтобы их слова не противоречили друг другу.

Семён тем временем встал, возвращая ей пальто, и подошел к столу, чтобы заварить две кружки горячего чая

Пока он возился с чайником, Ника устало опустила голову и взглянула на свои руки. Они были перепачканы грязью, а под ногтями скопились остатки перегнивших листьев вперемешку с землей. Она встала и направилась к раковине. Пока девушка мыла руки ароматным мылом, краем глаза заметила, что Семён разыскивал что-то в кухонном шкафу. Наверняка сахар…

Отмыв от грязи руки, она умылась и, обернувшись, заметила, что он достал с полки вовсе не сахар, а банку с мёдом. Как завороженная, она наблюдала за ним, пока он открывал банку и добавлял тягучую золотую сладость себе в кружку.

Мёд? Ах, ну конечно, мёд!

Он положил себе ровно две ложки, а затем повторил тоже с другой кружкой. Закончив он повернулся, протягивая одну ей.

–Я люблю чай с медом,– мягко сообщил он, замечая её наблюдательность.

Пару минут они пили чай в тишине. Ника обратила внимание, что мёд даёт особенный привкус чаю. Ей даже понравилось, что он при этом получается сладкий, но не приторный и немного травяной. В какой-то момент она отметила, что вот так сидеть, и молчать наедине рядом с Семёном ей было очень даже комфортно. Пропала прежняя нервозность и беспокойство, словно весь мир перестал существовать в одно мгновение. Это было странное чувство, ранее не знакомое ей. Она сидела тихо, украдкой изучая его задумчивое серьезное лицо.

Внезапно все резко оборвалось, когда он, откинувшись на спинку стула, снова заговорил, задавливая её аргументами.

–Между прочим, это по твоей вине я оказался втянут во все это, так что не упрямься, Лаврова, – произнес он совершенно обыденным тоном. Опять это его «Лаврова»!

Она несколько раз моргнула, приходя в себя.

–Тебя, кажется, никто об этом не просил!

Его взгляд снова потемнел от злости.

Боже мой, как же быстро у этого парня меняется настроение!

–Если бы ты оставалась в своей койке до утра, мне бы и не пришлось! – строго заявил он.

Ника несколько секунд раздумывала над тем, что сказать, и как ей лучше поступить. Как не печально признавать, но он прав.

–Ладно, мы будем давать показания вместе, так будет лучше, но при условии, что я сама буду говорить, а ты только соглашаться со мной!

Он снова посмотрел на неё так, будто она сказала какую-то глупость, но спорить не стал. А уже через пятнадцать минут вокруг них собралось несколько человек. Полина Александровна привела их охранника, разбудила заведующую по учебной части. За ними поспешил явиться на кухню и завхоз. Все были встревожены и обеспокоены. А самое главное, никто пока до конца не понимал, что происходит и по какому поводу. Взрослые пытались расспросить их с Семёном, но они так же молчали.

Ника внезапно осознала, что она опять прибывает в состоянии шока, только теперь ощущалось это как-то иначе. Всего каких-то полчаса назад на неё накатили все эмоции сразу, разорвавшись в её теле на миллион маленьких частиц. Затем её стошнило, она плакала, злилась, а после не осталось ничего. Одна пустота. И теперь уже не было слёз и не было страха. Всё это осталось там, на улице, но было что-то другое, новое. Нестерпимое чувство мести, с привкусом расплавленной меди на губах.