Огонь и лёд

Они бежали — и по дороге, конечно, не ели. Они наелись до отвала ещё в пещере, чтобы сберечь время. Теперь вся их жизнь была бегом — только бегом, движением, ударами ног, поршнями бёдер, равновесием согнутых локтей, сокращением мышц, глотками воздуха, ещё мгновенье назад огненного, а теперь остывающего, наливающегося прохладой.

— Они смотрят на нас?

Бездыханный голос День проник в его разум, заглушая гром сердца.

Кто? Но он знал ответ. Утёсники. Когда ещё этот мир видел подобную гонку? Сколько минуло дней с тех пор? Тысяча? Десять тысяч? Когда в последний раз человек хватал судьбу за хвост и мчался, чувствуя спиной взгляды целой цивилизации, через холодеющую равнину к пустому покамест речному руслу? Может быть, пара влюблённых смолкла посреди нежного воркованья, провожая глазами две крошечные точки — мужчину и женщину, бегущих навстречу судьбе? Может быть, дети оторвались от ягод и игр, чтобы взглянуть на двоих, несущихся наперегонки со временем? Может быть, Динк ещё жив, щурится им вслед, сдвигает кустистые брови над слабеющими глазами, кричит, подбодряя мятежников, своим трескучим и немощным голосом, машет узловатой рукой? Не насмешками ли провожают их? Не глупцами ли зовут? И не молятся ли за них посреди ругани, надеясь, что они смогут достичь своей цели?

Сим бросил быстрый взгляд на небо, уже наливавшееся синью близкой ночи. Из ниоткуда возникали облака, и лёгкий дождик уже гулял по речному ложу в паре сотен ярдов впереди. Молния ужалила горы; в растревоженном воздухе разлился острый запах озона.

— Половина пути, — выдохнул Сим.

Он видел лицо День — вполоборота; она жадно вбирала взглядом жизнь, из которой они убегали.

— Если мы хотим вернуться — время всё ещё есть. Но ещё минута…

С гор донеслось гавканье грома. В глубокой расселине стронулась маленькая, в несколько камешков, лавина, завершившаяся чудовищным обвалом. Дождик покрыл рябинками гладкую белую кожу День. Через минуту ливень промочил её волосы, превратив их в гладких змей.

— Слишком поздно, — прокричала она сквозь влажный топот босых ног. — Теперь мы можем только бежать вперёд!

И да, было уже слишком поздно. Судя по расстоянию, обратная дорога для них закрылась навсегда.

Нога вдруг решила напомнить Симу о себе. Он снизил темп, щадя её. Стремительно налетел ветер, холодный ветер, тут же впившийся в кожу. Но он пришёл с оставшихся позади утёсов — не препятствием на пути, а толчком в спину. Уж не знак ли, подумал Сим. Нет, не знак.

Ибо с каждой минутой Сим всё ясней понимал, как скверно оценил расстояние. Время утекало сквозь пальцы, а они всё ещё были страшно далеко от корабля. Он ничего не сказал, но бессильная злоба на слабые мускулы ног наполнила глаза слезами, нестерпимо горячими и горькими.

Он знал, что мысли День заняты тем же. И всё же она летела вперёд, словно белая птица, едва касаясь ногами земли. Сим слышал, как её дыхание скользит в горло, словно острый и чистый клинок — в свои ножны, и вновь выходит наружу.

Полнеба уже заволокло тьмой. Первые звёзды старались хоть что-нибудь разглядеть сквозь смятые покрывала чёрных туч. Молния озарила тропинку вдоль хребта — прямо перед ними. Ещё миг, и целая буря с жестоким ливнем и взрывами электричества обрушилась на них.

Они поскальзывались и ехали по гладким булыжникам. День упала и снова вскочила на ноги, ругаясь так, что какому-нибудь другому небу стало бы жарко. Она была вся покрыта царапинами и грязью, но ливень тут же всё смыл.

Дождь падал и орал что-то в лицо. Он заливал глаза, ручьями бежал по спине, и Симу хотелось плакать и выть с ним в один голос.

День упала и больше не встала, всасывая воздух сквозь стиснутые зубы и дрожа мелкой дрожью.

Он поднял её и стиснул в объятиях.

— Давай, День, пожалуйста, беги!

— Брось меня, Сим. Беги сам!

Дождь утопил её слова. Вода, всюду вода.

— Бесполезно. Беги без меня.

Он стоял рядом с ней, замёрзший и бессильный; разум слабел, пламя надежды, мигая, доживало последние мгновенья. В мире больше не было ничего — только отчаяние, ледяные водопады ливня и ночь.

— Значит, мы пойдём, — сказал он. — И будем идти и отдыхать по пути.

И они вправду прошли с полсотни ярдов — безмятежно и медленно, как детишки на прогулке. Впереди ущелье заполнялось водой, с влажным гуденьем и свистом мчавшейся вперёд, к горизонту.

И Сим закричал и кинулся вперёд, таща День за собой.

— Новое русло! — орал он, тыча пальцем в камни. — Каждый день вода пробивает новое русло. Сюда, День, скорее!

И он схватил её и бросился в реку.

Поток толкал и швырял их, как обломки дерева. Они сражались с ним, стараясь удержать голову над поверхностью, но вода заливалась им в рот и в нос. По обе стороны уносились назад берега. Сим вцепился в руку День с нечеловеческой силой, а река крутила и била его, без конца, без конца. Над головой ярились молнии, и в их свете новая, гневная надежда вставала в нём. Они не могут больше бежать — отлично! Пусть вода продолжит гонку за них.

Бросая о камни, раскраивая плечи, сдирая кожу с ног, молодая, бешеная река волокла их вперёд.