Огонь Менестреля

— Нет, я не буду стряпать статейку и не собираюсь поручать это кому-нибудь другому. Шантаж мне никогда не удавался. Меня абсолютно не волнует, сможете ли вы играть на пианино, если связать вам за спиной руку и ногу. И моего редактора не волнует, и моих читателей не волнует. И, скорее всего, девяноста девяти процентам людей из живущих в мире нет никакого дела до этого. Девяносто девять процентов людей вашего мира это может заинтересовать. Но они не читают «Вашингтон газетт».

Она поджала губы и отвела взгляд. Но это ему было совершенно безразлично. Если она не может выслушать несколько искренних слов, то ей лучше бросить свои занятия, пока она достаточно молода, чтобы изменить свою жизнь.

— Поговорите со мной, Джулиана, — попросил он.

Нежность, прозвучавшая в его голосе, удивила его самого, да и ее, похоже, тоже, но прежде чем он успел убедиться в этом наверняка, огромная рука легла ему на плечо и приподняла с места. Мэтью смотрел снизу вверх в темно-карие глаза Лэна Везеролла. Сослуживцы Лэна отдавали должное не только его росту, но также настойчивости и сообразительности, не говоря уж о темпераменте.

— Леди не хочет разговаривать, — сказал бывший баскетболист обманчиво-спокойным тоном.

Джулиана попивала воду и даже не потрудилась посмотреть в их сторону. Мэтью подумал было намекнуть ей, что, если она не выручит его, он расскажет Везероллу о том, кем она была в субботу вечером в Линкольн-центре, но засомневался, что это пойдет ему на пользу. Во-первых, он только что признался ей, что блефовал. Во-вторых, если он даже и расскажет, то Везеролл просто-напросто вышвырнет за дверь их обоих. В-третьих, все равно пора было уходить.

— Вы выпили свое пиво? — поинтересовался Везеролл.

— Все нормально. Дайте счет, пожалуйста…

— Мы угощаем.

— Спасибо, но я плачу сам.

Мэтью достал бумажник и бросил на стойку десятидолларовую купюру. Лэн отпустил его, и Старк собрался было одарить Джулиану убийственным взглядом, который сказал бы ей все, что он думает о ее коварстве. Но она смотрела в сторону. Тогда он смирился и направился к выходу.

Подойдя к дверям, он обернулся и увидел, что Джулиана, развернувшись за стойкой бара, провожает его взглядом. Он ожидал увидеть в ее глазах раскаяние — ведь его вышвырнули отсюда из-за нее — и благодарность за то, что он не рассказал ее боссу, в какой восторг она привела публику Линкольн-центра в эту субботу, хотя ни разу не шлепнула по клавишам своей ножкой. Он ждал, что она заговорит.

Но ничего, кроме нахальной усмешки, Старк не увидел. Лишь впечатляющий вид маячившего неподалеку Лэна Везеролла остановил Мэтью от того, чтобы вернуться и спихнуть ее задницу со стула.

Маленькая мерзавка забавлялась.

Джулиана недолго наслаждалась победой. Лэн, присев рядом, оперся о стойку и как бы невзначай заметил:

— Этот пижон называл тебя Джулиана.

— Да, я слышала.

— Одна из «Д» в твоем Д. Д. — это сокращение от имени Джулиана?

— Нет. Д. Д. не имеет отношения ни к какому имени.

— Ладно.

Она допила воду и с беспокойством подумала, что нужно возвращаться за рояль. Было бы неплохо очутиться сейчас где-нибудь за тридевять земель. Временами ей казалось, что она действительно перескакивает из одного мира в другой или просто парит с парашютом, озираясь вокруг и никогда никуда не приземляясь. А иногда чудилось, будто она просто падает и никак не может открыть парашют, а даже если и откроет, то будет уже слишком поздно. Несколько раз она пыталась рассказать Шаджи об этом чувстве, но он не смог ее понять. Шаджи подходил ко всему гораздо более трезво и спокойно. Он сказал, что никогда не расставался с этим миром, да и с ней этого не случалось, так что не нужно выдумывать. Может, поэтому она и полюбила джаз. В джазе нужны были точность и мастерство, но он никогда не требовал от нее ни предсказуемости, ни самоконтроля.

— Спасибо, что вмешался, — сказала она. Она ненавидела себя за то, что ей приходилось лгать Лэну. Он предложил ей свою дружбу, он ведь доверяет ей, Господи помилуй. А что она дала ему взамен? Она, музыкантша с фиолетовыми волосами, которую он не может понять. В любой момент она может выкинуть какое угодно коленце.

— Всегда пожалуйста. Но у этого джентльмена нехороший вид, Д. Д… Не знаю, как ты, а я предпочел бы больше не иметь с ним дела.

— Вполне согласна с тобой.

Джулиана прервала разговор, сама не до конца понимая, что имеет в виду. Она не знала, что ей думать о Мэтью Старке. В нем, несомненно, было нечто пугающее — и шрамы, конечно, способствовали этому, — но он не показался ей действительно подлым или опасным человеком. Или она просто слишком наивна? Да, он язвителен, но его улыбка притягивала ее; и хотя двойная жизнь девушки вовсе не вызвала у него симпатии, он все-таки не выдал ее.

— Хочешь поговорить? — мягко спросил Лэн.

Она безотчетно покачала головой. Опять ложь. Она хотела поговорить. О том, кто она, о том, кто такой Мэтью Старк и что ему нужно. О Камне Менестреля. Ей вспомнился мягкий голос дяди, его акцент и слова, сказанные перед вторым отделением концерта в маленькой церкви Дельфшейвена.