Огонь на солнце

— Хозяин дома приказал мне заботиться о вас. Он решил, что я смогу стать для вас лучшим слугой, яа Сиди, потому что на языке нгони мое имя означает «лекарство».

Мое собственное имя по-арабски означало «болезнь». Конечно, Фридлендер Бей знал, что мать назвала меня Маридом в суеверной надежде на крепкое здоровье ребенка в будущем.

— Я ничего не имею против камердинера, — сказал я, — но раб мне ни к чему.

Кмузу пожал плечами. Хотел я его называть рабом или нет, он все равно останется рабом: моим или Папочки.

— Хозяин дома подробно рассказал мне о ваших нуждах, — сказал негр. Его глаза сузились. — Он обещал освободить меня, если я приму ислам, но я не могу предать веру своих отцов.

Должен сообщить вам, что я правоверный христианин.

Это означало, что мой новый слуга всей душой не был согласен с тем, что я буду говорить и делать.

— Все же надеюсь, что мы станем друзьями, — сказал я. И спустил ноги с кровати. Затем вынул контроллер сна и положил на тумбочку в коробку с дэдди. В былые времена по утрам я мог лежать долго, зевая и почесываясь, сейчас же, просыпаясь, я не мог позволить себе даже такое невинное удовольствие.

— Вам действительно нужно это устройство? — спросил Кмузу.

— Мой организм разучился засыпать и просыпаться сам по себе.

Он покачал головой:

— Эту проблему можно решить, яа Сиди. Если достаточно долго воздерживаться от сна, то со временем непременно заснешь.

Я понял, что если я хочу хоть немного покоя, то лучше избавиться как можно скорее от этого человека.

— Ты не понимаешь. Дело в том, что после трех бессонных ночей я наконец заснул и вместо отдыха просмотрел несколько серий отвратительных кошмаров. Зачем же мне мучиться, если достаточно протянуть руку к аптечке или несессеру с программным обеспечением?

— Хозяин велел мне ограничить вас в потреблении наркотических препаратов.

Я начинал выходить из себя,

— Прекрасно, — сказал я. — Попробуй, сукин сын, постарайся.

Вероятно, Фридлендер Бей подарил мне этого раба в надежде избавить своего слугу от наркотиков. В первое утро у Палочки я совершил непростительную ошибку: вышел к завтраку с тяжелой годовой после приема бутакалида, и к тому же опоздал. На два часа я был совершенно выбит из колеи, заслужив Папочки но неодобрение. Поэтому, как только я оказался рядом с магазином модификаторов, принадлежащим Лайле, на Четвертой улице Будайена, то немедленно приобрел контроллер сна.

Хотя вместо него я предпочел бы полдюжины таблеток, но в эти дни я все время поглядывал через плечо, опасаясь Папочкиных осведомителей. У него их тысячи. Скажу вам честно, я не хочу вызвать недовольство Папочки. Он никогда не забывал промахов. Если понадобится, он наймет людей, чтобы отомстить за них.

Правда, в моем нынешнем положении была масса преимуществ. Например, кровать. Раньше у меня никогда не было кровати, только матрас, брошенный на пол в углу комнаты. Теперь я могу запихнуть куда-нибудь грязное белье и носки, и если что-то упадет на пол и потеряется, я знаю, где его искать, хоть и не могу дотянуться.

Пару раз в неделю я продолжал падать с этой проклятой постели, но, благодаря контроллеру сна, не просыпался. До самого утра лежал на поду, свернувшись калачиком.

Как-то воскресным утром я выбрался из постели, принял горячий душ, помыл голову, подстриг бороду и почистил зубы. В девять утра мне надлежало быть на своем рабочем месте в полицейском участке, но, чтобы показать свою независимость, я всегда опаздывал. Оделся я не спеша; выбрал брюки цвета хаки, бледно-голубую рубашку, темно-синий галстук и белый льняной пиджак. Все штатские, служащие в полиции, так одеваются, и меня это радует. Арабская национальная одежда слишком напоминает о жизни, которую я вел до приезда в город.

— Значит, тебя приставили шпионить за мной? — спросил я Кмузу, пытаясь завязать галстук так, чтобы концы его были ровнее.

— Я здесь, чтобы стать вашим другом, яа Сиди, — ответил Кмузу.

Я улыбнулся. Перед переездом во дворец Фридлендер Бея я был очень одинок. Я жил в однокомнатной квартире с голыми стенами, и все мое имущество ограничивалось одной наволочкой. Конечно, оставались несколько товарищей, но они редко скучали по моему обществу. Была Ясмин, в которую я был немного влюблен. Иногда она проводила со мной ночь, но сейчас, когда мы так неожиданно встретились у Чири, она повела себя по-другому. Думаю, ей пришлось не по душе, что я убил несколько человек.

— А если я стану тебя бить, — спросил я Кмузу, — ты и тогда останешься моим другом?

Я хотел, чтобы мои слова прозвучали саркастически, но тут же понял, насколько неуместен подобный тон.

— Я отучу вас от такой привычки, — ответил Кмузу, и голос его прозвучал неожиданно сухо.

У меня отвисла челюсть.

— Это шутка, — поспешил я загладить сказанное. Кмузу ответил едва заметным кивком, и замешательство рассеялось, — Помоги мне, пожалуйста: кажется, сегодня этот галстук меня победил.

Выражение лица Кмузу смягчилось. Казалось, он был рад оказать мне эту маленькую услугу.

Вот так лучше, — сказал он, закончив работу. — Я принесу ваш завтрак.

— Я не хочу завтракать.