Огонь наших сердец

Не сможет он уйти, попросту не сможет, даже если поклянётся на крови. Не в пенсии дело, не в адреналине, который уже перестал вырабатываться в натренированном теле при прыжке в неизвестность в полном обмундировании. А в работе, которую Павел Кононов делал, и делал хорошо. В сладком самообмане, что никто, кроме него. Ведь специалистов действительно было мало, в сезон их категорически не хватало, каждый ценился на вес золота.

Вот только народная истина, что незаменимых нет, была права. Григорьев – коллега, с которым слопали не один пуд соли, своей гибелью лишь подтвердил её, как и многие другие, безвременно ушедшие, героически, и не слишком, погибшие. Их нет, а авиалесоохрана существует и будет существовать столько, сколько горят леса.

– Надоели твои сказки, – огрызнулась Лена и вышла из кухни, напоследок хлопнув дверью.

Пашка взял в руки гитару, пробежался по струнам. Любимицу он забрал сегодня, можно сказать, вызволил у Степаныча – двоюродного братца, который трудился в парашютном клубе инструктором. Степанычу было двадцать три года, всего на пять лет младше Пашки. Звали его тривиально – Андрей Максимович, но, по неизвестной науке причине, он в полтора года, едва научившись лепетать членораздельные звуки, начал представляться Степанычем, да так и остался им.

Андрей Максимович, не имея ни слуха, ни голоса, возомнил себя великим музыкантом и полгода терзал струны несчастной Пашкиной гитары, пока последний не забрал её прямо из «инструкторской», оставив записку, что возвращает красотку папочке.

Отчего-то вспомнилась девушка, которую встретил сегодня в буфете. Вернее, обратил он на неё внимание ещё до буфета, в холле, рядом с ресепшеном, где скучала Марина – родная сестрица Степаныча.

Ничего особенного в девушке не было: хрупкая, отчего в первое мгновение показалась совсем молоденькой, максимум старшеклассницей. В буфете зачем-то разглядел внимательней, стало ясно, что школу она закончила, может даже поступила в институт или трудится где-нибудь в общепите. Такой хорошенькой официантке наверняка оставляли щедрые чаевые. Волосы русые, густые, шелковистые, растекались по худеньким плечам. Вырез платья открывал беззащитные ключицы и едва заметную грудь. Небольшой размер ноги, чёрт его знает, почему он обратил на это внимание.

После представилась возможность разглядеть девчонку в полный рост. Ладная такая, пропорциональная. Был бы холостой, лет на шесть моложе – приударил бы за красотулей, а так – только покрасовался немного, заметив в удивлении приоткрытый пухлый рот, когда она уставилась на него, заглянув в инструкторскую на звук.

Улыбнулся неизвестно чему, взлохматил волосы, ударил по струнам и пропел:

Но ты ушла в своем оранжевом плаще.

Ну ты даешь вообще, ну ты даешь вообще блин!

Через несколько минут отправился в комнату, где, демонстративно отвернувшись к стене, лежала Лена, укрывшись простынёй. Была у него в запасе пара аргументов для примирения, обычно действовало безотказно….

Глава 3

Я устроилась на гладкой коряге, которую словно специально поставили в этом месте, чтобы любоваться окружающими красотами, и смотрела на тихо плещущуюся, полупрозрачную воду у покатого, покрытого примятой осокой берега реки.

Любоваться у меня получалось плохо, впрочем, особенного негатива от собственного местоположения и времяпрепровождения я тоже не чувствовала. Не могу сказать, что я откровенно не любила природу, но и особо добрых чувств к ней не питала. Скорее я была равнодушна.

Цветочки, деревца, букашки с таракашками не вызывали у меня никакого трепета или малейшего натуралистического интереса. Просторы водной глади могучих сибирских рек не откликались в моей душе, а тайга с её флорой и фауной скорее вызывала у меня безотчётный страх, чем желание увидеть, познакомиться поближе.

Я не боялась, что шальной медведь или волк выскочит из лесной чащи и пообедает нашей компашкой, неизвестно за какой надобностью решившей, что отдохнуть на лоне дикой природы – отличная идея.

Звери – не люди, неприятности на свой хребет искать не станут, без лишней надобности к человеку не выйдут. Только были ещё муравьи, размером со спичечную головку, которые обитали в убежищах выше меня ростом, мошкара, комары, гнус, не дающий покоя ни днём, ни ночью, змеи, наконец. Может, змея и предпочтёт отползти от скопления людей, но где гарантия, что я не наступлю на хвост какой-нибудь гадюке, да хоть ужу? Приятного мало.

При этом особенного страха я не ощущала, скорее дискомфорт, потому что очутилась не в своей тарелке.

Мои родители, как, наверное, большая часть их ровесников, начали тянуться к земле. Они даже купили недостроенный загородный дом и собирались на следующий год разбить небольшой огородик. Мне же для слияния с природой хватало маминых цветов на балконе, общения с толстым рыжим котом Барсиком, которому стукнул пятнадцатый год, и картинок на заставке ноутбука.