Огонь, подобный солнцу

- Вечерами по понедельникам я должна была быть у себя в квартире, находившейся в одной из новостроек на окраине. Иногда он звонил, сообщал какую-то информацию, задавал вопросы или просил меня достать что-то, запертое в определенном месте, для чего присылал мне ключи. Случалось, что он звонил и в другое время. Несмотря на то что они так активно занимались прослушиванием телефонных разговоров, мой телефон, казалось, их не особенно беспокоил. Первыми, с кем я столкнулась лицом к лицу, были Рауль, затем Макс и Эмиль на Крите.

- Где они?

- Бог их знает. Они просто подстраховывали. Когда я уехала в тот последний день в Ви, я направилась к их домику, чтобы отвлечь их от тебя на время, за которое ты мог бы исчезнуть. Позже Эмиль был очень рассержен и беспрестанно бубнил на своем корявом английском, что я погубила его и что ему теперь конец.

- Он был немец?

- Аргентинец. Я могла судить по тому, как он говорил по-немецки. Так же, как и Макс, который тоже утверждал, что он немец. Я оставалась у них в домике до тех пор, пока они не вернулись, взмокшие и чертыхавшиеся, и принялись связываться с кем-то по рации из своей машины. Эмиль отвез меня на "пежо" в Ситию и посадил там на первый автобус до Ираклиона, откуда мне было велено вылететь первым же рейсом в Афины, а потом - в Брюссель. Я ломала голову, как скрыться от них и попытаться разыскать тебя на Крите, но сомневалась, что у меня это получится, к тому же я понимала, что рискую навести их на тебя. Да и ты, наверное, убил бы меня прежде, чем я успела открыть рот. И с ними мне тоже было оставаться опасно, если судить по тому, как все складывалось. Вот я и решила отказаться от своего желания и подождать, пока не представится удобный случай. Я уже больше не ожидала увидеть тебя ни живым, ни мертвым. - Она сжала его руку. - Пойдем погуляем - у нас же медовый месяц; ведь сейчас апрель, и мы в Париже. Через несколько дней мы опять вернемся к своей обычной жизни в Де-Мойне, ты - в свой банк, а я - в свою ассоциацию.

- Молодожены не могут быть членами Учительско-родительской ассоциации. А что было, когда ты вернулась в Брюссель?

- Мне позвонили и сказали, что рассматривается вопрос о моем увольнении. Я понимала, что "увольнение" означало смерть - кажется, они в этих случаях отдавали предпочтение автокатастрофам. Поэтому я рассказала им о своем негодовании по поводу того, что Эмиль с Максом все сорвали, выдав себя и чуть не погубив меня; что ты уже был полностью в моих руках, пока они все не испортили, и о том, как я ненавижу тебя и пойду на что угодно, лишь бы мне дали какую-нибудь возможность. То же самое я твердила и Морту.

- А кто был тот, что повал под грузовик?

- В Афинах? Возможно, он был одним из них - тем, кого они называют "страховым наездником", о котором они мне намеренно не говорили; а может, он был из какой-нибудь другой группы, следившей за тобой.

- Но он ехал в аэропорт не за мной, а за тобой.

- Может быть, он хотел выяснить, куда я еду и, сообщив об этом кому надо, вернуться к тебе. А может, просто какой-то несчастный, раздавленный судьбой.

- Ты действительно собиралась уехать?

- Я хотела только бежать, бежать и бежать. От них и от тебя. Я была в таком смятении. Думала, что тебе будет безопаснее без меня, что я ставлю тебя под угрозу. Оставив тебя, я уже не могла вернуться к ним. Я прикидывала, как бы нам исчезнуть вместе, но понимала, что ты на это не согласишься. Когда я позвонила и узнала, что они решили убрать тебя без моей помощи, я увезла тебя на Крит, сказав им, что ты сам на этом настоял. Боже, какое это было напряжение - все это было сплошной нервотрепкой, давай наслаждаться этими мгновениями. - Она взяла его под руку, и они вышли из ресторана в полумрак ночных фонарей.

Когда они перешли улицу Мермоз, их остановил полицейский в черной форме с поднятым автоматом.

- Ваши документы?

Коэн уставился в мрачно зияющее дуло. Она схватила его руку.

- Pourquoi, Monsieur? - воскликнула она.

Наклонившись, полицейский заглянул в ее лицо. - Вы арабы?

- Конечно же нет. Почему вы спрашиваете? Почему вы наставляете на нас оружие?. Во Франции теперь так принято - угрожать туристам на улице?

- Вы знаете, где находитесь? - Полицейский махнул рукой в черной перчатке в сторону переулка напротив них. - Это же посольство Израиля, разве вы не знаете? А я здесь для того, чтобы его охранять.

Бело-голубой флаг свешивался с длинного желтого здания посередине улицы Рабеле.

- А мы не знали, - сказала она. - Мы сами евреи.

- Откуда?

- Из Англии.

- А Ваш приятель?

- Он не говорит по-французски. Он тоже англичанин.

- Ваши паспорта, пожалуйста.

- Мы из ЕЭС...

- Ваши документы?

- Они остались в номере. Принести?

- Где это?

- На этой же улице, в гостинице.

- Я пойду с вами. - Перейдя улицу, он что-то сказал другому полицейскому, у которого тоже висел автомат.

- Чья это идейка была прикинуться ливанцами? - зашептал Коэн. Восьмая улица, такая тихая и неприметная, и за углом это чертово израильское посольство. - Он прикусил губу. - И еще эта проклятая полиция.

Взглянув на него, она улыбнулась.