Огонь в колыбели

— Раскачали ядро… — виновато произнес Бахтер. — Теперь бы планету сохранить. Все отдали глубинщикам.

— Кого еще нет? — спросил он вдруг.

— Команды Глубокого Хребта, — ответили из-за спины Паоло.

— Они скоро будут, — сказал Паоло. — Только немного задержатся. Иттурн обещал подстраховать западный склон шельфа.

— Чем? — Бахтер поднял голову. — У них забрали все до последнего эрга.

— Там же совсем немного надо, — пробормотал Паоло. — Они говорили, что у них есть.

— Защитное поле Диска, — сказал тот же голос. — Его хватит. А сами тем временем отсидятся на станции. Пять километров воды, стены выдержат.

Паоло вздрогнул, вспомнив прибрежную равнину, проваливающуюся прямо в котловину у подножия Глубокого Хребта.

Бахтер положил сварочный аппарат, потянулся было к передатчику, потом поднял к лицу руку с браслетом и набрал номер. За ним второй, третий, четвертый. Никто не отвечал. Вахтер взял сварщик, включил на самую малую мощность и начал писать на стальном листе:

Лайзе Иттурн

Семен Данько…

Глава 5

Грустная сказка

— Первая стадия полета прошла без отклонений, но в начале второго цикла начались биения в плазмопреобразователе, разгон пришлось прервать и переходить клонением в полтора парсека.

Вольт замолчал и поднял глаза от блестящей поверхности стола на лица людей. Все сидели, он стоял.

«Точно суд, — подумал Вольт. — Сейчас начнут перекрестный допрос».

Он кашлянул, чтобы оправдать ненужную паузу, и продолжал:

— Остановка сделана в системе типа «Солнце» — желтая звезда и пять планет. Две малых на дальних орбитах, два газовых гиганта, одна очень близко к звезде — полностью выжжена. В зоне жизни — пояс астероидов.

— Так! — выдохнул председатель комиссии.

— Посадку произвел на внутренней планете. На ремонт плазмопреобразователя ушло двое суток. Общие потери времени — пятьдесят три часа.

— Пояс астероидов обследовали? — спросил Юхнов, самый старый из членов комиссии.

— Две серии зондов.

— И что?

— Ничего, — ответил Вольт, зная, что именно такого краткого ответа ждет от него Юхнов.

— Что же, — сказал председатель, — действовали вы правильно, а вот контрольной бригаде надо дать нагоняй. Можете идти.

Вольт вышел. Его тут же догнал Юхнов и, просительно глядя в глаза, проговорил:

— Как же так? Совсем ничего?

— Это была очень молодая планета, — ответил Вольт. — Там еще ничего не могло появиться.

— Ах, как жаль! — пробормотал Юхнов.

— Я пришлю вам копию отчета, — сказал Вольт.

Юхнов был одним из немногих энтузиастов, которые еще не отчаялись найти в космосе жизнь. Шестьдесят лет он боролся за идею сплошного поиска автоматическими беспилотными кораблями, стал одним из виднейших специалистов и заслуженных деятелей, но идею свою в жизнь так и не воплотил и лишь изредка мог занести в картотеку данные о звезде, лежащей вне перспективной исследуемой зоны.

— А на первой планете? — спросил он.

— Жарко, — сказал Вольт. — Все сгорело, даже камни. Много сульфидов, кристаллы блестят сильно…

— Ах, как жаль! — повторил Юхнов.

Он отошел, и Вольт направился к Лунапорту. Больше всего его удивляло, что он сумел так легко и правдиво солгать.

Гравитационный челнок тащился от Луны до Земли больше трех часов, но это был единственный механизм, которому разрешалось пересекать озоновый пояс. Вольт устроился в кресле, протянул руку к информатору и набрал свой индекс. Информатор, пожужжав, выкинул белый кубик письма. Письмо было с Геи от Пашки. Оно уже трое суток ждало Вольта на Земле.

«Привет, извозчик! — говорил Пашка. — Значит, все-таки ушел от нас на дальние трассы? Слышал, ты теперь экспедиции обслуживаешь. Валяй, авось что-нибудь найдут. Это нам сейчас нужнее, чем всегда»…

Исследование второй планеты Вольт начал далеко за орбитами газовых гигантов. Даже теперь, неделю спустя, он, вспоминая тот миг, чувствовал в груди тревожный и торжественный холодок. А тогда он просто стоял и держал ленту спектрографа так, будто она могла разбиться и вместе с ней погибло бы чудо. Он растерянно думал, что должен кричать «Ура!» и прыгать от радости, а он никак не может вдохнуть воздух.

Потом планета, которую он уже назвал Ласточкой, раскинулась перед ним, огромная, живая, голубая и зеленая, а он летел, рассекая целебный воздух, и выбирал место для посадки где-нибудь на песчаном берегу, чтобы не помять травы…

— Нет, Анюта, ты просто не хочешь понять, — громко говорила своей соседке пожилая женщина, сидевшая впереди Вольта. Вольт пощелкал выключателем звуковой защиты, но она, очевидно, испортилась, Вольт продолжал все слышать.

— Я не против охраны природы, — говорила женщина, — но пойми, дети должны бегать по траве, рвать цветы, ловить бабочек!

— Но ведь если все начнут их ловить… — робко возражала женщина помоложе.