ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.

Но прежде чем приступать к последней фазе операции по устранению с поста председателя Русского общевоинского союза, необходимо было вывести из игры его немногочисленных сторонников. Прежде всего, начальника алексеевцев во Франции полковника Мацылева. Он развил бурную деятельность, пытаясь доказать всем, что Скоблин и Шатилов действуют во вред организации и их нужно как минимум отстранить полностью от дел. А лучше всего — предать офицерскому суду чести. В письме Зинкевичу он указывал: «Генерал Скоблин — человек скользкий, он всячески хочет играть роль. Он очень близок к генералу Миллеру, который, под его влиянием, наделал много глупостей».

Добившись приема у председателя Русского общевоинского союза, он выложил ему все как на духу. Миллер не выглядел особо удивленным. Поведение Скоблина ему самому очень не нравилось. Пытаясь поставить под свой контроль «Внутреннюю линию», Евгений Карлович всё больше и больше убеждался в своем бессилии. Контрразведчики его приказов демонстративно не исполняли. Больше того, активно продолжали выполнять распоряжения Шатилова по подрывы престижа Миллера и по возможности сеяли среди чинов РОВС ненависть к нему.

В довершение всего он никак не мог разобраться, откуда у Скоблина и Туркула вдруг появилось столько денег. Это не была зависть бедного к богатому. Как председатель Русского общевоинского союза он обязан был знать, чем это занимаются его подчиненные, пусть один из них уже и ставший бывшим к тому моменту. Удалось выяснить, что Туркул устраивает благотворительные обеды, где и стремится пополнить казну своей организации на выпуск газет и организацию поездок по Европе для привлечения неофитов. Что касается Скоблина, то с ним было вроде все просто — жил на доходы от концертов своей жены. Однако, подсчитав количество концертов Плевицкой за последнее время, Миллер пришел к выводу, что тут что-то не так.

Разобраться в этом деле Евгений Карлович не успел. Ровно через два дня началась «Русская война в Париже», которую провели сотрудники иностранного отдела НКВД.

ГЛАВА 8.

Что же такое «Внутренняя линия»?

Я прекрасно понимаю, что тема «Внут. линии» достаточно сложна даже для профессионалов-историков. Не случайно абсолютное большинство авторов вовсе не упоминают про контрразведку Русского общевоинского союза. Словно и не было ее вовсе! Поэтому и попытаюсь все же дать некое определение (безусловно, не научное), что же это такое — «Внутренняя линия»?

Когда капитан Фосс начал создавать контрразведку РОВС, у абсолютного большинства уже было четкое понимание, что приказ Петра Николаевича Врангеля «Армия вне политики» был ошибочным. Это если говорить мягко. Вся история Белого движения с позицией непредрешенчества была попыткой отстранения боевых офицеров от влияния на судьбу России. Легендарные слова генерала Кутепова, что армия возьмет Москву, а потом возьмет под козырек, в начале 1920-х годов уже не устраивали молодых поручиков и штабс-капитанов. Больше того: вызывали у них, которые пожертвовали всем, неприятные вопросы, на которые они никогда не получали ответов. В этой связи чины Русской армии, которые лично наблюдали, к чему привели эксперименты «Особого совещания» и правительства Врангеля, не могли не заострить внимания на главном: цели и методы борьбы должны быть кардинальным образом пересмотрены, чтобы не повторять в дальнейшем тех же роковых ошибок. А это значит, что на повестку дня был вынесен вопрос о руководстве Русского общевоинского союза.

Безусловно, сознание необходимости глубоких перемен в руководстве РОВС было присуще высшему командному составу Русской армии. А оно всегда руководствовалось прежде всего своими убеждениями. Младшее и среднее офицерство такими масштабными проблемами не озадачивалось, прекрасно понимая, что их мнение мало кого интересует. Почему же штабс-капитаны не могли просто выйти из Русского общевоинского союза и пойти своим путем? Причина банальна — деньги. Вернее, полное их отсутствие. А вот у РОВС они были.