ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.

Давайте еще раз вспомним ставшее уже легендарным заявление о готовности работать на советскую разведку. Большинство из тех, кто считает этот документ подлинным, никогда его в глаза не видело. А ведь, чтобы однозначно утверждать, нужно сравнить эту «цедулю» с другими документами, авторство которых бесспорно принадлежит Скоблину. Этого до сих пор сделано не было! Больше того, даже мысли такой ни у кого не появилось. А напрасно, если задуматься и вспомнить: а когда наши силовые органы объявили генерала Скоблина своим агентом?

Ведь это произошло только лишь в начале 1990-х годов, когда срочно понадобились новые герои. К сравнению — Кима Филби таковым признали чуть ли не сразу же после его провала.

Собственно, потребность в новых героях вовсе не удивительна. Ведь в свое время самый гуманный суд в мире охарактеризовал всех ближайших ленинских соратников как «зловонную кучу человеческих отбросов». Но в этом случае Ленин, равно как и Сталин, является вершиной этой самой кучи, состоящей исключительно из врагов партии и народа, проходимцев, негодяев, карьеристов и волюнтаристов. Миллионы людей за 74 года большевистской диктатуры были свято убеждены, что служат своей Родине. Они ошиблись, поскольку были исполнителями исключительно преступных приказов многочисленных вредителей. Как таковыми-то теперь гордиться? Сложно, согласен. В этой ситуации и такой тайный агент подойдет.

Пустячок, верно?

Но таких пустяков в этом деле слишком много. Вот лишь некоторые из них.

Почему во всех исследованиях по этой теме, умышленно искажают должность Скоблина в РОВС? А ведь наоборот, должны были всенародно прославлять славных чекистов, которые завербовали самого начальника контрразведки.

Почему Скоблин, якобы скрывавшийся после своего разоблачения в Москве, не давал вообще никаких показаний о контрразведке Русского общевоинского союза, которая не могла не интересовать чекистов? А только лишь «занимался изучением испанского языка»?

Почему до сих пор доподлинно неизвестно, что именно случилось со Скоблиным?

Суд над Плевицкой лишь ещё больше запутал дело. Он проходил с таким бешеным количеством нарушений, что, читая протоколы допросов свидетелей, трудно скрыть изумление. Обвинитель занимался открытым психическим давлением на подсудимую. В протоколе этого не должно было быть, по протестам защиты, ведь это явное нарушение процессуальных норм. Или кто-нибудь возьмется доказать, что адвокат Филоненко был неграмотный? Пусть заодно и объяснит, почему после оглашения приговора в зале долго не стихали удивленные возгласы?

Может быть, кто-нибудь сможет привести статью Уголовно-процессуального кодекса Франции, согласно которой показания тех, кто доказывал невиновность Скоблина, в расчет можно было не принимать? Тогда почему из материалов суда странным образом исчезли свидетельства Савина и Трошина?

Начало было положено Антоном Ивановичем Деникиным. Одна фраза «Я всегда, вернее, с 1927 года, подозревал его в большевизанстве» — расставила все точки над «i», хотя никаких веских доказательств не было представлено. С этого момента стал Скоблин агентом Кремля. И весь процесс моментально принял нужный всем оборот — «рука французского правосудия умеет карать беспощадно». Меня лично в этом не устраивает следующий нюанс. Пройдет несколько лет, и генерал обвинит в работе на советскую разведку своего секретаря полковника Колтышева. Но сделает это в крайне странной форме: в письме дочери мимолетом заметит: «Ты, любезная моя, Мария Антоновна, не сильно доверяй этому дроздовцу. Есть у меня большое подозрение, что он “стукачок”. Сама Деникина-Грей об этом молчала почти 60 лет и незадолго до смерти вдруг вспомнила. Когда же ее спросили, где письмо, скорбно заметила: “Колтышев и украл”».

Я это к чему рассказываю-то? Чтобы всем было понятно: Антон Иванович, после операции «Трест» и похищение Кутепова, во всех был готов видеть агентов большевиков. А уж после «русской войны в Париже» эта вера настолько окрепла, что он даже своего ближайшего соратника начал подозревать. Того самого человека, которого немцы бросили в концлагерь, зная, что нет у Деникина более верного друга. Того самого человека, который повторил слова Антона Ивановича на допросе, хотя, и я в этом убежден, так не думал:

« — Расскажите о вашей дружбе с полковником Пятницким.

— Никогда мы не были дружны. Я слышал его фамилию на Юге России, встречал его в Париже в Галлиполийском собрании, может быть, раз или два как-то и разговаривал, но вот уже несколько лет не только не разговариваю, но и не здороваюсь.

— Почему? Разве Вы с ним политические противники?