Был конец лета, пятый час дня, теплого, душного, но ясного — лишь далеко на горизонте, над низкой Теннессийской возвышенностью, которая на западе переходила в плоскую равнину, висела тонкая полоска туч. Самолет, реактивный «Боинг-727», следуя рейсом Нью-Йорк—Новый Орлеан, на высоте 28 тысяч футов приближался к долине реки Теннесси курсом на юго-запад, и солнце, быстро клонясь к закату, светило в лицо второму пилоту с правой стороны.

Через узкие двери из пассажирского салона в кабину протиснулся радист, кивнул командиру экипажа и устроился в своем кресле. Затем он надел наушники и принялся крутить рукоятки приборов. Вид у него был спокойный и сосредоточенный. Командир удовлетворенно глянул через плечо вниз, там под солнцем блестела вода. Он взялся за микрофон, выключил транслировавшуюся для пассажиров тихую музыку и, нажав нужную кнопку, объявил:

— Леди и джентльмены! Под нами немного правее вы видите водохранилище Уотс-Бар, сооруженное УРБТ — Управлением развития бассейна Теннесси. Слева — плотина Уотс-Бар и водохранилище Чикамога за нею. А далеко на востоке те из вас, у кого острое зрение, могут увидеть Грейт-Смоки-Маунтинс…

Он аккуратно повесил микрофон и щелкнул переключателем: музыка зазвучала снова. Почти сразу на щитке переговорной системы перед ним засветилась лампочка. Наклонившись вперед, он нажал еще одну кнопку.

— Слушаю.

— Командир, говорит Кларисса. Стряслась беда!

— Беда?

— Пассажир закрылся в туалете с Милли. — Стюардесса заторопилась, стремясь пояснить: — Это не флирт, командир. Это террорист. — В ее голосе, который металлически отдавался в тесной кабине, чувствовалось едва сдерживаемое волнение.

Радист смотрел на командира широко раскрытыми глазами; второй пилот начал подниматься на ноги.

Командир экипажа Литлджон жестом приказал ему сесть.

— А где агенты безопасности?

— Один из них тут, со мной…

— Передай ему микрофон. Но сначала скажи, как пассажиры?

— Они еще ничего не знают.

— Чудесно. Им и не нужно ничего знать. Давай агента.

После короткой паузы в динамике отозвался приглушенный мужской голос:

— Это я, командир. Случилось оно, очевидно, так: этот тип прошел в хвост к туалету — никто даже не глянул на него, пока он шел туда, — а там он выхватил пистолет и вынудил стюардессу войти вместе с ним. Я разговаривал с ней через закрытые двери. Пока что он ничего плохого ей не сделал, но она говорит, что он вооружен пистолетом и ножом, а также у него фляжка с нитроглицерином — по крайней мере, так он утверждает. Она говорит, жидкость в той фляжке густая и желтая. — Агент безопасности прокашлялся. — Что прикажете делать?

— Ничего, — быстро и твердо ответил командир. — Возвращайтесь на свое место. Он вынуждает Милли говорить за себя, потому что держит ее между собой и дверьми. Возвращайтесь на свое место. Пусть все переговоры возьмет на себя Кларисса, а я свяжусь с Новым Орлеаном.

Радист уже вызывал командно-диспетчерский пункт новоорлеанского аэропорта. Лицо у командира было окаменевшим. Он заговорил в микрофон:

— Кларисса!

— Слушаю, командир!

— Повесь на дверях этого туалета табличку: «Не работает». И позаботься о том, чтобы занавес на выходе из салона был опущен. Как там Милли, держится?

— Держится, сэр. Минутку, она что-то говорит. — И после паузы: — Вы меня слушаете, командир? Милли говорит — он хочет, чтобы самолет повернул на Джэксонвилл и там дозаправился.

— А куда ему, собственно, нужно? Если до Кубы, например, то у нас топлива больше, чем достаточно. Но пусть Милли напомнит ему, что это все же «Боинг-727», а не «747».

— Хорошо, сэр.

— Вам что-нибудь известно о нем?

— В списке пассажиров он значится как Чарлз Вогнер из Хартфорда. Сидел в шестнадцатом ряду, около прохода. Когда мы поднялись из аэропорта Кеннеди, я подала ему ленч…

— Как он выглядит?

Кларисса ответила не сразу и недостаточно уверенно.

— Как?.. Как все. Лет тридцати пяти, волосы немножко длинноватые, но уже поредевшие…

— Выпил он много?

— Да нет, только стакан пива. Он не пьян, будьте уверены. Что мне делать, сэр?

— Ничего. Займись чем-нибудь на случай, если кто-то заинтересуется, почему ты там застряла. А табличку на дверях повесь сразу же. И помни о занавесе. Если что, сообщай немедленно…

Радист повернулся в кресле:

— Командир, Новый Орлеан слушает. Я уже назвался.

— У нас беда, — сказал командир в микрофон. — Пиратское нападение. Один из пассажиров замкнулся с нашей стюардессой в туалете. Вооружен несколькими видами оружия. Возможно, также фляжкой с нитроглицерином. По описанию, во всяком случае, похоже на это.

— Куда ему нужно?

— Пока что — в Джэксонвилл. Но только для того, чтобы дозаправиться.

— Подождите, — сказал голос. — Я свяжусь с начальством и выйду на вас снова.

Командир сосредоточенно смотрел вперед, сжимая в руках штурвал. Быстро темнело. Ожидание длилось бесконечно долго. Атмосферные помехи били по нервам. Но вот по радио зазвучал другой голос, более уверенный и категоричный.

— Командир Литлджон? С вами говорит начальник службы безопасности новоорлеанского аэропорта. Вам дано разрешение сменить курс и идти в Джэксонвилл.