Ограбления и кражи

Раны, нанесенные убитой, оказались таковы, что ни одна из них в отдельности не могла бы быть причиной смерти. Лишь все в совокупности они привели к столь большой потере крови, что вдова от этого умерла. Дефита осмотрел насквозь пропитанную кровью постель, нашел шапочку из салфетки, которую убийца сделал себе утром, и кусочек кружева жабо. Кроме того, под ногтями убитой обнаружили несколько волосков, явно не с головы мадам Мазель.

На основании этого Дефита пришел к заключению, что убийца боролся со своей жертвой и потерял при этом самодельную шапочку, а вдова вырвала из его головы волосы, Бросился ему в глаза и обвившийся вокруг кроватной ножки оборванный шнур от колокольчика. А когда в каминном зале он разыскал еще и карманный. нож — орудие убийства, тогда дело для него стало уже наполовину ясным.

То, что ключи от платяного шкафа и от шкатулки лежали на своих местах, его не озадачило. Не смутило лейтенанта и то обстоятельство, что ни советник парламента, ни он сам, ни привратник Лебрун не смогли открыть ключом шкатулку, поскольку в нее был вмонтирован секретный механизм, справиться с которым оказалось довольно трудно даже слесарю.

При жизни мадам Мазель никому в свой кошелек заглянуть не позволяла и о величине ее капитала никто толком не был осведомлен, а грабитель-убийца оставил в шкатулке довольно много денег. Поэтому лейтенант решил, что причиной убийства могла быть либо месть, либо старая ненависть.

Правда, близкие родственники покойной намекали на ограбление, а после и вовсе стали утверждать, что исчезли якобы все деньги, однако все это не произвело на Дефита большого впечатления. Он со всей скурпулезностью занялся выслеживанием «вычисленного» преступника.

При осмотре помещения лейтенант столкнулся с любопытным обстоятельством. Рядом с кроватью убитой оказалась дверь, за которой была потайная лестница, ведущая на третий этаж, нежилой, за исключением одной-единственной комнаты. В этой комнате, соединенной в некотором роде непосредственно с постелью хозяйки, обитал священнослужитель по имени Пуляр. Он жил при мадам Мазель уже шеста лет. О его положении в доме и отношениях со вдовой не возникало никаких сомнений. Лейтенант обыскал комнату, ничего, однако, не обнаружив. Осмотрел чердачное помещение, но только бегло, порядка ради.

Затем Дефита допросил прислугу, интересуясь, как прошел день накануне убийства. Выяснилось, что во второй половине дня хозяйке дома засвидетельствовали свое почтение дочери Лебруна. Приняли их ласково, но пробыли они очень недолго, поскольку вдова собиралась поехать к вечерне. Отвез ее туда сам Лебрун.

В 20 часов госпожа заехала к одной знакомой, а оттуда вернулась домой. Ужинала она, как обычно, в компании аббата Луляра, который (на это особо обратила внимание горничная) несколько раз повторил, что собирается провести наступающую ночь вне дома.

Около 23 часов вдова отправилась в спальню. Обе ее горничные были еще при ней, когда в дверь, ведущую в гардеробную, постучал Лебрун. Однако там ему не отворили, и он пришел к главной двери. Мадам Мазель сначала рассердилась, а потом сменила гнев на милость и отдала ему распоряжение относительно следующего дня, понедельника, который был ее «игровым» днем.

Лебрун покинул спальню вместе с девушками, ушел на кухню, уселся возле печки и задремал. Ночью, услышав бой церковных часов, он проснулся и сходил запереть ворота.

После этого он пошел в свою комнату, где и провел остаток ночи.

Лейтенанту его рассказ не понравился. Он внимательно осмотрел руки Лебруна, но не нашел на них ни царапин, ни следов крови. Перед приходом полиции Лебрун не успел еще умыться, и Дефита заставил его опустите руки в воду и потереть их. Никакого результата! Никаких следов крови! В кармане у привратника нашли нож и отмычку — ключ со спиленной бородкой. Дефита, конечно, сразу же уцепился за это. Да, действительно, эту отмычку Лебрун выточил сам и уже давно, когда по требованию хозяйки передал настоящий ключ аббату Пуляру.

Установив, что этот ключ в самом деле, хотя и с трудом, отпирает дверь в спальню, Дефита посчитал, что дело, в сущности, уже расследовано. Он взял изготовленную преступником шапочку из салфетки и примерил ее на голову привратнику. И что же — она оказалась ему впору, равно как могла бы оказаться подходящей любому другому слуге, или господину де Савонье, или самому Дефита… Но ни о ком другом лейтенант и не думал: вполне устроило, что шапочка пришлась как раз по мерке именно Лебруну, который и был арестован вместе со своей женой и всей мужской половиной прислуги.