Читаем Ок, эй, жлоб! №2(6) 89 (Воронеж) полностью

Это видится мне, это снится ли мнеЧто вблизи вовсе нету дали,Утопиться ли? Удавиться ли?Да ни, речки вокруг, ни петли.Кто такие с веселой присказкойВстали дружно к плечу плечом?Погрозили мне пальцем ласково,Заградили всю даль кирпичом.И ни ночи вокруг и ни дняРовно в меру мирских утех.
Это только для меня?Или это везде и для всех?Это видится мне, это снится ли —Все бегу вдоль стены, и все зря,Удавиться ли, застрелиться ли —Да не выдали инвентаря.А чтоб мне развиваться в художествеКучу красок приволокли,Рисовать чтоб пейзажи во множествеИ стремиться ко светлой дали.Все для пользы моей, и вполне
Ожидает затею успехНеужели это все мне?Или это везде и для всех?Это видится мне, это снится ли —Все дороги да дали кругом.Раствориться ли, отравиться лиИль о стенку кирпичную лбом.Эх, разбегусь — …и любуюсь на красоту.На стене-то пейзаж какой!Пусть нельзя по дороге гулять, зато
Горизонт можно трогать рукой.И не надо ни ночи, ни дняБункер мой без щелей, без прорех.Это только для меня?Или это везде и для всех?Это видится мне или так и есть, —В бункерах-одиночках печаль,И рисуют все, прежде чем в петлю лезтьГоризонт и дорогу и даль.Марта.

В номер! НЕОПОЗНАНАЯ «ЗВЕЗДОЧКА»

8 декабря примерно в 17 часов 15 минут мой друг оборачивается ко мне с удивленным лицом, звоня своему приятелю по телефону.

— Представляешь, над ВОГРЭСом висит НЛО! Его видно из окна дома приятеля. Едем скорее на дамбу — может, успеем посмотреть.

Ловим мотор. Через 15 минут мы на дамбе. Опоздали? Похоже. В еще светлом на западе небе стоит одинокая яркая звезда. В стороне от нее прошел, мигая огнями, самолет. Быстро стемнело. Вот и все.

В троллейбусе на обратном пути расспросил троих рыбаков, ехавших с «моря», не видели ли чего. Рыбаки нехотя, как бы стесняясь, сказали, что наблюдали какой-то яркий шар, похожий на закатное солнце, но не на западе, и при том тогда, когда солнце уже село. Это их и смутило. И еще — над головами пронесся реактивный самолет, «чуть шапки не сорвало».

Андрей Колтаков — «Бонифаций», проживающий в многоэтажке на улице Нижней почти у самого берега, долго отнекивался, не желая создавать сенсацию:

— Я не думаю, что это что-то инопланетное. В том районе над водохранилищем часто запускают какие-нибудь объекты. Мы к этому привыкли. Вот и «звездочку» я сначала всерьез не принял. А было это еще засветло. Но откуда днем звезда? Она держалась в небе над ВОГРЭСом едва ли не час. Было видно, как ее облетали самолеты. Ниже кружились вертолеты.

…Мы сменили несколько поз. Пытался я смотреть на нее и через, фотообъективы. И вот что заметил: от «звездочки» исходило 8 острых лучей.

8 декабря 1989 г. «Молодой Коммунар». А.ПОПОВ

От редакции. О неопознанной «звездочке» — Бонифации Андрее Колтакове читайте в следующем номере, О'к. эй!

ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ

Перейти на страницу:

Все книги серии Рок-самиздат

В рожу! №1
В рожу! №1

Данный журнал В РОЖУ! (Вопросы РОк-Журналистики) или, как я его по-отцовски ласково люблю называть:"Веселые Рассказы О Жизни Ума­лишенных", являет собой предмет всеобщей гордости и великого стыда всех членов Редакции. Журнал — эта сборник статей, по содержанию делящихся на: - малостебовые, - среднестебовые - крупностебовые, (сильнокрупностебовые еще не поступали) Цензуры у нас нет, если не считать Совесть - лучший контролер. Самая кипучая натура - это Я (аплодисменты). Остальные - флегматичные ленивцы, из которых приходится выбивать статьи всяческими изощрениями и ухищрениями. Всей Редакции Муза почему-то представляется Продавщицей пива(!), явившейся к ним на дом с десятилитровой канистрой. Трезвыми писать отказываются и сил у них хватает лишь на то, чтобы придумать себе очередной стебовый псевдоним.

Неизвестен Автор

Искусство и Дизайн

Похожие книги

The Irony Tower. Советские художники во времена гласности
The Irony Tower. Советские художники во времена гласности

История неофициального русского искусства последней четверти XX века, рассказанная очевидцем событий. Приехав с журналистским заданием на первый аукцион «Сотбис» в СССР в 1988 году, Эндрю Соломон, не зная ни русского языка, ни особенностей позднесоветской жизни, оказывается сначала в сквоте в Фурманном переулке, а затем в гуще художественной жизни двух столиц: нелегальные вернисажи в мастерских и на пустырях, запрещенные концерты групп «Среднерусская возвышенность» и «Кино», «поездки за город» Андрея Монастырского и первые выставки отечественных звезд арт-андеграунда на Западе, круг Ильи Кабакова и «Новые художники». Как добросовестный исследователь, Соломон пытается описать и объяснить зашифрованное для внешнего взгляда советское неофициальное искусство, попутно рассказывая увлекательную историю культурного взрыва эпохи перестройки и описывая людей, оказавшихся в его эпицентре.

Эндрю Соломон

Публицистика / Искусство и Дизайн / Прочее / Документальное