Окассен и Николетта

– Ах, милые дети, – продолжала она, – вы все-таки исполните мою просьбу. У зверя есть такое лекарство, что Окассен исцелится от своей болезни. Со мною в кошельке есть пять су, возьмите их и перескажите ему мои слова. И пусть он охотится три дня, и если он за три дня не найдет зверя, то уже никогда его не увидит и никогда не исцелится от своей болезни.

– Клянусь, – воскликнул пастух, – деньги мы возьмем, и лишь бы он пришел сюда, мы ему все скажем, но искать его не пойдем.

– Ради бога, – сказала она.

Потом простилась с пастухами и ушла.

19

Теперь поют

Николетта хоть не скоро,Но добилась после спораС пастухами уговора,И уже не сводит взораС леса темного она.В путь! Тропа едва видна.

Вдруг – распутье: семь дорогВдоль идут и поперек.Стала бедная гадать,Как бы другу весть подать?Нарвала она лилейСо стеблями подлинней,Наломала и ветвей, –Вместе все она плетет, –И шалаш уже растет!«Окассен сюда придет, –Сладко думается ей, –Он шалаш увидит мой,Отдохнет в тени густой.

А ему не будет рад,Сам он будет виноват».

20

Теперь говорят и сказывают-рассказывают

Николетта устроила шалаш, как вы уже слыхали и поняли. Он был очень красив и приятен и убран внутри и снаружи цветами и листвой. Сама же она спряталась за шалашом, в густом кустарнике, чтобы узнать, что будет делать Окассен.

А повсюду в той стране пошел шум и молва, что Николетта исчезла. Одни говорили, что она бежала, другие – что граф Гарен приказал убить ее. Если кто-нибудь и радовался ее исчезновению, то вовсе не Окассен. Граф Гарен Бокерский велел выпустить сына из темницы, созвал со всей страны рыцарей и знатных дев, приказал устроить пышный праздник, думая развлечь этим Окассена. Хотя праздник был очень веселый, Окассен терзался и вздыхал, прислонясь к колонне. Все были исполнены радости, но Окассену было не до веселья, ибо не было перед ним той, кого он любил. Один рыцарь заметил это, подошел к нему и окликнул по имени.

– Окассен, – сказал он, – я страдал тем же недугом, что и вы. Я вам дам хороший совет, если вы захотите довериться мне.

– Большое спасибо, господин мой, – сказал Окассен. – Я дорого оценю хороший совет.

– Сядьте на коня, – продолжал тот, – и скачите вдоль того леса, чтобы развлечься: ведь вы увидите и цветы и травы, услышите пение птиц. Может быть, услышите вы и словечко, от которого вам станет легче на душе.

– Господин мой! – сказал Окассен. – Большое вам спасибо! Я так и сделаю.

Он покинул залу, сошел с лестницы и отправился на конюшню, где стояла его лошадь. Он велел оседлать и взнуздать ее, вдел ногу в стремя, вскочил на нее и выехал из замка. Скакал до тех пор, пока не достиг леса. Он подъехал к ключу и застал там пастухов как раз в начале девятого часа. Они разостлали плащ на траве, ели свой хлеб и весело болтали.

21

Теперь поют

Пастушки собрались все:Эсмере и Мартине,Фрюэлин и Жоанне,Робешон и Обрие.Говорит из них один:«Окассен, наш господин,Спору нет, хорош на взгляд,Но и та, что в лес ушла,Белокура, весела,Тонок стан, глаза горят.А какой на ней наряд!Три денье она дала:

Купим ножик и рожок,И свирели, и свисток,А в придачу – пирожок!Боже, дай ей счастья!»

22

Теперь говорят и сказывают-рассказывают

Когда Окассен услыхал песню пастухов, он вспомнил о Николетте, нежной подруге, которую так любил, и подумал, что это она была там. Он пришпорил коня и подъехал к пастухам.

– Да поможет вам бог, милые дети!

– Да благословит вас господь! – сказал тот, что был поречистее остальных.

– Милые дети, – продолжал Окассен, – повторите песню, что вы пели сейчас.

– Мы не повторим ее, – сказал тот, что был поречистее остальных, – и да будет проклят тот, кто споет ее вам, прекрасный господин.

– Милые дети, – сказал Окассен, – да знаете ли вы меня?

– Конечно, мы отлично знаем, что вы – Окассен, наш молодой господин, но мы принадлежим не вам, а графу.

– Милые дети, спойте, я вас прошу.