Океан. Выпуск десятый

Она извинилась за свой небрежный вид: джинсы и мужская рубашка навыпуск, подпоясанная узким ремешком, — и убежала наверх. Вернулась опять-таки не в платье, а в белых джинсах и ролинге. Вся белая, гибкая, улыбающаяся. Джудит принесла альбом и попросила Ивана Карповича что-нибудь написать на память. Тот подумал и написал: «Дети должны идти дальше отцов. Капитан Тулаев».

— А теперь я повезу вас в ресторан! — весело воскликнул Крокенс. — «Олимпия», «Моби-Дик», «Буканьер» — выбирайте!

Все шло как-то не так. Любезно, но не от души. Тулаева раздражал чрезмерно, театрально веселый Крокенс. В машине он не выдержал и спросил:

— Не могу понять: вы на самом деле счастливый человек, Антон? Или хотите им казаться?

— Джон, истина в вине. Выпьем, и вы поймете. Вам я обязан. Я был разбит, уничтожен катастрофой «Атлантика». Вы вернули меня к жизни, к любимой работе. Фирма высоко оценила героизм ваших моряков, а заодно и мой.

— Хеппи энд! — язвительно воскликнул Тулаев, которого мучительно донимал вопрос: вернул бы Крокенс его, Тулаева, к жизни таким же способом или трусливо провел бы свой супертанкер мимо охваченного огнем «Воронежа»? — Отвезите, пожалуйста, нас на судно.

— Вам не хочется в ресторан, Джон? — спросил Крокенс.

— Нет.

— Хорошо, сэр. По дороге я покажу вам город, нашу картинную галерею…

В музее Крокенс, минуя несколько залов, сразу привел русских гостей к «Автопортрету» Рембрандта. Им повезло. Посетителей было мало, и они оказались одни перед ликом старого, умудренного жизнью художника. Крокенс шепотом сказал:

— Я беседую с ним часами.

Тулаев не мог отвести взор от всепонимающих глаз великого мастера. Они как бы говорили ему: «Не спеши. Не суетись. Верь людям, как веришь самому себе. Человек велик в деле. Никто заранее не знает, на что он способен…»

Иван Карпович догадался, что Крокенс не случайно привел его к своей любимой картине. Нет, с человеком, думающим только о себе, себялюбцем и эгоистом Рембрандт не станет разговаривать часами. Мелкие душонки, приспособленцы, предатели и лжецы не задерживаются в этом зале. Спасибо тебе, великий Рембрандт. Ты снял камень с души капитана Тулаева, и он понял, что за человек этот Антони Бен Крокенс.

А. Миланов

МОНОЛОГ СЕЙНЕРА

Я сейнер. Мне волны помяли бока.Я рыбой пропах от киля до клотика.Но все-таки люди меня, старика,Считают незаменимым работником.Удел моих братьев, мой личный удел —Трал за кормой закрепив потуже,Выслеживать стаи упругих сельдей,

Зубатку и пикшу из моря выуживать.Казалось бы, что мне до ваших забот,Товарищи люди? Я вас понимаю!И как вы желаете, я круглый годСтуденые мили на лаги мотаю.Стучит мое сердце стальное — мотор,Едва лишь к причалу прижмешься щекою,Как снова в рыбацкий уходишь дозор

И тянешь капроновый трал за собою.И снова путина, волна за волной.Несется над морем гудок мой осипший.За то, что покоя не знаю давно,Спасибо вам, люди. Большое спасибо!

И. Олейников

* * *