Океан. Выпуск шестой

В Бергене «Красин» провожали десятки шлюпок и катеров, норвежцы кричали:

— Спасите Амундсена! Привезите нам нашего Руала!

Несмотря на серьезную размолвку с Нобиле, Руал Амундсен вылетел из Тромсе с пятью товарищами на французском самолете «Латам» на поиски его и не вернулся. «Красин» отклонился от маршрута и прошел вблизи острова Медвежьего, где, возможно, погиб «Латам». Здесь бороздили воды промысловые суда, надеясь найти какие-нибудь следы Амундсена.

25 июня в полночь красинцы услыхали по радио весть: «Генерал Нобиле увезен из лагеря «Красная палатка» шведским летчиком Лундборгом». Улетая со льдины, Нобиле рассчитывал возглавить дальнейшие спасательные операции, в организации которых он видел полную неразбериху. Но на борту «Читта-ди-Милано» он оказался на положении пленника. Только один раз Нобиле удалось вмешаться в дела командира плавбазы: он отменил его приказ капитану Вильери, оставшемуся после отлета Нобиле старшим по лагерю «Красная палатка», чтобы все находившиеся там люди отправились пешком к ближайшему из островов, бросив при этом раненого Чечиони.

К 30 июня «Красин» обогнул Шпицберген. Лед становился все плотнее, все труднее давалось продвижение вперед. 2 июля достигли 81 параллели.

Пересечена линия, именуемая в лоциях границей доступности плавания. Судно шло по немереным глубинам. Лед с исполинской силой давил на стальной корпус. Не щадя сил, в нервном ожидании, порой сутками без сна работали люди. Но тяжелее всех приходилось кочегарам. Их было на корабле шестьдесят четыре. Ведь «Красин» угольщик, и его котлы за сутки «сжирали» по сто тридцать тонн.

Машинисты и кочегары, отстояв свою смену, еле выползали из своего клокочущего ада. Они садились, повесив обессилевшие руки между колен. Пот продолжал лить со лба, хотя вокруг уже не было котельного зноя и не звонил нескончаемо телеграф.

На другой день «Красин» вошел в мощный сплоченный лед, толщина которого достигала трех метров. Командир ледокола с горечью доложил начальнику экспедиции:

— За вахту мы прошли полторы мили. Корпус сильно вибрирует. Очевидно, что-то с винтами. Надо осмотреть.

— Надо, — ответил Самойлович, — приступайте к работе!

К концу дня картина стала ясна: на левом гребном винте сломана одна лопасть по самый фланец. Вечером за вахту ледокол продвинулся на полкорпуса — на 50 метров.

Погода стояла скверная. Густой липкий туман низко стелился над ледоколом. Вечером начальник экспедиции собрал руководящий состав. Поглаживая пальцем усы, он сказал:

— Так вот, товарищи, с сегодняшнего дня центр действий экспедиции перемещается к летной части. Перед нашими летчиками две задачи. Во-первых, они должны разведать ледовые условия, возможно точнее выяснить, можем ли мы двигаться дальше. Во-вторых, они попытаются оказать помощь группе Вильери. В зависимости от результатов разведки будет принято решение о наших дальнейших действиях.

Под руководством Чухновского летная группа и бригада добровольцев из экипажа ледокола начали круглосуточные работы по подготовке и выгрузке самолета. Все работы велись вручную. Бывали дни, когда приходилось работать, забыв об отдыхе и еде, о смене дня и ночи. Бывало и так: человек еле-еле доползал до койки, снимал полушубок и сапоги, валился в койку, но приходил другой, передавал приказ снова надеть полушубок и снова идти работать. Случалось, люди, вконец выбившиеся из сил, говорили, что больше они не могут, что хотят спать и имеют право на отдых. Но когда в переданном приказе прибавлялись слова «Чухновский», «нужно для Бориса Григорьевича», «нужно для самолета Чухновского» или «нужно для авиагруппы», тогда человек, у которого подгибались колени от усталости, опять покорно надевал полушубок, натягивал сапоги и, подавляя в себе чувство усталости, поднимался на палубу или спускался на лед и работал, трудился, беря новые и новые запасы сил из каких-то неиссякаемых источников.

Наконец самолет был поднят домкратами и поставлен на лыжи. Из бревен и досок сделали специальный спуск на лед. Десятки рук подтолкнули самолет к настилу, он стронулся с места и медленно, удерживаемый на оттяжках, пошел по скату, густо смазанному вискозином. Спустить его было весьма непростой задачей, так как самолет, находящийся на высоте двенадцати метров над поверхностью льда и весом около четырех тонн, нужно было спустить по почти отвесному настилу.

И все же самолет на льду. Чухновский критически осматривает его:

— Нет! Без плоскостей и стабилизатора — это не «медведь»… И даже не корова Стеллера!

Вскоре самолет был полностью собран, заправлен горючим, на борт принято все необходимое, опробованы моторы. Чухновский и его товарищи отлично понимали, что первый полет таит в себе много неизвестного, и готовились к нему с особой тщательностью. Корреспондент «Красной звезды» Южин промыл гофрированную поверхность плоскостей и стабилизатора керосином и нарисовал на них большие красные звезды.