Охота на блондинок

— Да, и родилась в одном из провинциальных посёлков Ставропольского края.

— Это где?

— Довольно далеко.

— А… как же та, другая девушка с такими данными, что с ней?

— Ничего, просто этот паспорт ей не нужен. Она потеряла свой лет в семнадцать, написала заявление на получение нового, но за готовым экземпляром так и не обратилась. Потом с каким-то мусульманином связалась и даже ислам приняла, так что она теперь Зульфия. Свидетельство о рождении прилагается. Вот. Отныне родословная у тебя чистая, если не смущает тот факт, что родилась ты в социально-неблагополучной семье. А что такого? Ну выпивали люди по праздникам, зато маньяков среди них не было!

— М… м, ну спасибо. Мог бы не заморачиваться и взять любое другое имя.

— Любое другое тебе не идёт, — сказал Алан, глядя в сторону. — На том сайте я тоже кое-что написал и даже выложил ксерокопию справки о смерти.

По коже пробежали мурашки.

— Чьей смерти?

— А ты как думаешь? Той, кого они разыскивают, больше нет — умерла от передозировки лекарственных препаратов в результате суицида в прошлом году.

Закипевший чайник громко свистел, а я сидела и не могла заставить себя даже пошевелиться.

— Отравилась, не выдержав груза своей участи? Поздравляю, ты всё-таки убил меня!

— А что мне оставалось? — Алан выключил газ и сел ближе: — извини, это, наверное, неприятно…

— Всё нормально, я сама хотела достоверности, просто… странно видеть собственное свидетельство о смерти. Что, даже могила есть?

Он помрачнел:

— Пока нет, но я кое-что придумал…

— Не надо, не хочу знать подробности! Делай, что считаешь нужным, только чтобы никто при этом не пострадал. Кстати, как поживает Жаклин? — я поспешила сменить неприятную тему.

Теперь неприятно было ему.

— Плохо. Она так и не оправилась после смерти Богдана, а я не решился рассказать ей правду. Наверное, ты права и лучше всё оставить как есть.

— Не знаю, не знаю. Мне кажется, она должна узнать, кого вырастила, потому что в этой истории есть и её вина.

— Есть, наверное, но, боюсь, правда её убьёт.

— Ты так о ней заботишься, — я почувствовала неприятный укол зависти. Меня в моей ситуации так никто не оберегал — все друзья семьи мгновенно отвернулись и разбежались.

— Не забочусь. Скорее, чувствую себя обязанным, а это не очень-то приятно.

— Решай сам, я ничего рассказывать не собираюсь. Особенно Инге.

— Вы общаетесь?

— Да.

— И тебе это… не сложно?

— В каком смысле?

В серых глазах мелькнуло смущение.

— Её брат пытался тебя убить и… ты же видела, что он делал с теми блондинками! Разве тебе не противно?

— А каково тебе общаться с Жаклин? — усмехнулась я. — Кто она для тебя прежде всего — подруга твоей мамы, друг семьи или мать маньяка?

Он покраснел и снова отвёл взгляд.

— Инга не отвечает за поступки своего брата, почему же я должна перекладывать на неё его вину? Это бессмысленно. К тому же я, как никто другой, знаю насколько это несправедливо!

Он окончательно смутился, снова пересел подальше и тихо сказал:

— Я понял, прости. Я не имел права вести себя так, как вёл, и решать за тебя. Этого больше не повторится!

— Конечно, не повторится. Ты ведь здесь больше не появишься. Ты обещал оставить меня в покое, — напомнила я.

— Знаю, больше никаких детективов тут не будет! — он говорил искренне, вот только этого недостаточно.

— И тебя тоже! Не обижайся, но так будет лучше.

— Хорошо, если настаиваешь, но… почему мы не можем просто общаться? — кажется, он действительно этого не понимал. Придётся объяснить, специально для спортсменов.

— Наше общение уже даёт печальные результаты: я вынуждена обманывать бабушку, а ты — уверять родных и друзей, что мы не знакомы.

— Неправда! Когда такое было? — попробовал возмутиться Войнич.

— В коттедже Жаклин, например, забыл? Если мы продолжим гм… общение, тебе придётся врать сестре, отцу, друзьям. Несмотря на «чистые» документы, я всегда буду твоей грязной тайной, понимаешь? А мне такой статус не по душе. Так что извини, давай прощаться.

Он нахмурился.

— А теперь ты решаешь за меня? Твою бабушку, кстати, обманывать незачем. Можешь ей всё рассказать и объяснить, что я не представляю опасности.

Я горько рассмеялась:

— Объяснить?! После того, как шестнадцать лет назад нас пытались сжечь соседи и хорошие знакомые за одно лишь кровное родство? Да она просто заставит меня собрать чемодан и сесть на ближайшую электричку! Некоторые раны не затягиваются и гноятся годами — тебе ли не знать.

Алан взъерошил волосы и нервно прошёлся по комнате.

— Да, ты права. Чёрт… почему всё так?! — произнёс он с нескрываемой горечью. — Ладно, если тебе это поможет, я не буду здесь появляться. Только… ты ведь не уедешь?

— Почему нет? Новые документы — новая жизнь. Или тебя всё ещё беспокоит моя наследственность?

Он вспыхнул:

— Нет! Конечно, нет!

— Тогда почему не можешь меня опустить?

— Могу. Просто… привычка. Я слишком долго тебя искал…

Он подошёл ближе, я поднялась навстречу и сказала:

— Негоже спортсменам иметь вредные привычки. От них нужно избавляться!

Серые глаза были совсем близко и смотрели с грустью и странной теплотой.

— Ты не вредная, — шепнул он одними губами, так что я едва услышала.