Охота на Горлинку

Посоветовался со своими, не прикрепить ли постоянно к Зоряне Блакытного? Пусть и дальше охраняет и бережет учительницу. У девушки тоскливо сжалось сердце. Знала она цену такой «охране» — пуля в спину в случае провала. Но возражать не стала — бесполезно.

— Вот еще что, — вспомнила она, — со всеми условилась о сборе. Место — хутор Скибы. Сигнал — звездочки, выбитые на старом памятнике. Количество знаков укажет время встречи.

Проводник не скрывал своей радости. На сборе вожаки договорятся о совместных действиях, и тогда он, Стафийчук, сможет приступить к выполнению задания закордонного провода. Операция «Гром и пепел» будет выполнена. Он торжественно сказал:

— От имени отчизны выношу тебе, Зоряна, щирую подяку.

При этих словах националисты нехотя встали. Дрот чуть презрительно покосился на главаря — риторика бывшего сельского учителя-семинариста достаточно надоела его подручным.

Стась оживленно потер руки, предложил:

— Добре поработали, час и отдохнуть.

В люке появилась нечесаная голова бандеровца со шрамом, приходившего как-то ночью к Марии.

— Спроворь нам, Василь, пообедать.

Карту убрали. Появились сулея самогона, жестяные кружки. Василь нарезал самодельным остро отточенным ножом сало, располосовал каравай. Из шкафчика достал глечик с маслом, луковицы, крупную, рыжеватую соль. Стафийчук разлил самогонку, протянул кружку девушке.

— Опьянею, — она отвела его руку, — а мне еще идти и идти.

— Не бойся, выйдешь куда надо.

— Куда доля заведет, туда и выйдет…

Посыпались шутки, грубоватые остроты. Выпивка на столе — националисты повеселели. Зоряна чуть пригубила самогон. В нос ударил противный запах первака, как его называли в селах — коньяка «Три гычки».

— Э, да так у нас не пьют, дивчино, — запротестовал Дрот. — Хоть ты меня и обидела, но я зла на тебя таить не буду. Давай за знакомство, видно, бедовая ты…

— Помиритесь, — поддержал Стась. — Ты уж прости его, Зоряна.

— Ладно уж, — согласилась Мария.

Все выпили. Глаза учительницы заискрились переменчивым блеском. Бандеровцы звучно хрустели луковицами, посыпали сало крупной солью. Выпили еще по одной. Но на этот раз Зоряна решительно отказалась, ее не стали неволить — самим больше останется.

— Опьянеешь, ни на что годный не будешь… — предостерегла Зоряна Стафийчука.

Дрот захохотал:

— Ты смотри, Стась, как она о тебе заботится, мне бы такую…

— А чем не пара? — самодовольно отозвался Стафийчук. Он все чаще и чаще поглядывал на круглые колени Марии, едва прикрытые короткой юбкой.

Девушка раскраснелась, косынка сползла с волос, прическа сбилась, и сейчас она была совсем не похожа на ту сдержанную, подчеркнуто строгую учительницу, которая каждое утро входит к ребятам в класс, учит девочек и хлопчиков доброму, разумному.

Так бывает иногда. Если в готовом портрете человека легкая рука мастера изменит лишь некоторые черты, то появится совершенно новый образ, лишь отдаленно напоминающий оригинал. В последние дни только деталей не хватало для полного превращения учительницы Марии Шевчук в курьера бандитов Зоряну. Теперь они появились. Стафийчук мог гордиться — он был мастером, подчинившим ее своей воле.

— Было время, — разнеженно разглагольствовал Дрот, — гуляли по всему краю… Любого вражину — к стенке, любую молодыцю — в постель…

— Эге ж, — меланхолически поддакивал ему приятель. — Только бы не партизаны — немцы не в счет, они не мешали. А помнишь, Дрот, как ты от медведевцев драпал в одних подштанниках?

— Тьфу, нечистая сила, — выругался Дрот, — не мог другого вспомнить!

Стафийчук побледнел, глаза издерганно, пьяно мигали, под ними легли густые тени.

— А ну, давайте по последней, — Стафийчук поднялся.

Бандеровцы нетвердо считали ступеньки, проталкиваясь в люк.

— Наконец-то, — облегченно вздохнула Мария.

— Чего? — не понял Стась.

— Говорю, наконец, эти бугаи выкатились…

Мария прикинула, сколько выпили. В сулее не меньше двух литров. Откуда только самогон поставляют в лес?

Стафийчук помотал головой, отгоняя пьяную одурь. Скрутил цигарку, сильно затянулся. На какое-то время это его отрезвило. Проводник схватил Марию за плечи, прижал к себе, подталкивая к нарам. Она не вырывалась, только уклонялась от жадных, прижженных самогоном губ. Близость девушки, ее податливость, покорность распалили Стафийчука.

— Василь, — заорал он, — тащи выпивки!..

Выпили. И снова наполнила кружки Мария. Себе плеснула на донышко.

— Спаиваешь? — мотнул головой Стась.

— Как же, тебя споишь, — одобрительно сказала Зоряна и заставила Стафийчука до дна опрокинуть кружку.

Он заснул сразу, моментально — так проваливаются в бездонную яму. Кружка покатилась, громыхая, под стол, но разбудить Стафийчука сейчас уже ничто не смогло бы.

Мария долго сидела на табуретке, не шевелясь, наслаждаясь тишиной, сбрасывая с себя напряжение последних часов. Она прикрыла рукой глаза, прислонилась к стояку, подпиравшему накат. Всмотрелась в спящего. Стафийчук свалился боком, и пьяная слюна пузырилась на губах. Наскоро прибрала на столе. Выбралась из бункера. На пне сидел телохранитель — чинил сорочку.

— Дай-ка я, — Зоряна взяла иголку с ниткой, споро заработала.