Охота на красивого

– Неужели тебя по такому случаю не отпустят домой пораньше? – разозлилась Лера. Ей уже надоело, что кроме нотаций по любому поводу (и без повода) она почти ничего от неё не получала. Деньги она зарабатывала себе сама, ещё и папа высылал каждый месяц, а мать… Мать была кукушкой. – Неужели я тебя так часто о чём-то прошу? Блин, ты бы, наверное, и на мои похороны с работы не стала бы отпрашиваться. Как же, работа важнее!

– Старые девы становятся истеричками, – сообщила ей мать нравоучительным тоном. – Хорошо, я попробую отпроситься.

– Да, ещё привези мне телефонную карточку, тут нет бесплатных телефонов.

После беседы с матерью Лера тут же перезвонила Тане Песочной, хоть и ощущала угрызения совести, что так бессовестно пользуется чужой добротой и карточкой.

– Привет, прикинь, я в больницу попала! Когда троллейбус догоняла, у меня живот разболелся, думала – умру, – взволнованно затараторила она.

– Да? А я вот с таким мальчиком познакомилась в метро – ты не поверишь! Такой лапочка! У него совершенно отпадная мобилка и потрясающая золотая цепочка. А какие у него глаза, а губы! Просто кино-герой.

– Солнце, я говорю с чужой карточки и не могу выслушивать подробности твоих новых приключений. Слушай, может заедешь ко мне? Мне тут так тоскливо, так одиноко. Я просто с ума схожу!

– Извини, но у меня сегодня вечером свидание, а мне ещё нужно подготовиться к нему. Я так и не решила, что надену. Может, ты что-нибудь посоветуешь? Ты ведь знаешь мой гардероб.

– Давай я потом тебе посоветую… когда выпишусь. Кстати, мне, скорее всего, будут операцию делать. Аппендицит вырежут. Врачи сказали, что у меня все симптомы воспалённого аппендицита.

– А, ну тогда пока, – Таня поспешно положила трубку.

Оглушённая, потерянная, разочарованная, – Лера позвонила Ане.

– Привет, угадай откуда я тебе звоню?

– Неужели из постели? Ты там с мальчиком? И как его зовут? Или ты ещё у него не спросила?

– Да, ты удивительно проницательна: я только что лежала в постели. Я сейчас в больнице.

– Что с тобой? – голос Ани не радовал богатством эмоционального спектра. Он был холоднее айсберга.

– Аппендицит. Жутко живот болит. Я даже испугалась, думала… думала, что умираю.

– Аппендицит лучше, чем беременность. Аборт не придётся делать. Так что тебе ещё повело.

– Беременность мне пока не грозит. Может, ты заедешь ко мне? Мне так одиноко… так страшно.

Лера ощутила, как по её щекам катятся слёзы, и длинный больничный коридор медленно расплывается у неё перед глазами.

– Не знаю. Скорее нет, чем да. Мне завтра надо в вуз – контрольные завезти. А их ещё надо купить. А я всегда откладываю на последний день.

Третей подруги, Саши Пугаловой, вообще не было дома.

«Небось шалавится с кем попало, как обычно», – сердито подумала Лера. Она в сердцах швырнула трубку и пошла в палату по коридору, где разгуливали медсёстры, врачи, больные и сквозняки. Жизнь показалась ей медленной дорогой в ад.

… Придя в палату, Лера обнаружила, что восемнадцатилетнюю Катю окружили родственники. Они буквально забросали её кровать кульками с дорогой снедью, навезли разных нужных вещей.

– На выходные у меня вечеринка, я всё равно отпрошусь, – говорила она матери. Вскоре вошёл молодой врач и предупредил Катю, что именно ей не следует кушать. Выходило, что практически всё. И курить тоже запретил.

Не успел врач выйти, как Катя принялась уминать разные вкусности: киви, апельсины, сырые сосиски, оголяя их от прозрачной шкурки. Всё, что ей запретили. Причём в таких количествах, что ошалели все.

– Девочки, где тут покурить можно? – обратилась она к Лере и Але. Остальные кровати пока пустовали.

Лера с Алей молча переглянулись.

Ночью рядом с Лерой положили страшную, измождённую женщину, напоминающую мумию. По разговорам врачей с этой женщиной, Лера поняла, что та слишком долго терпела боль, не желая обращаться к врачам, чтобы не потерять работу. Её тут же повезли в операционную. По глазам врачей она поняла, что эту женщину уже вряд ли спасут. Она плохо спала, а утром Аля узнала, что у той женщины вырезали поджелудочную, которая уже сгнила.

Больница всё больше напоминала ей камеры смертников в тюрьме.

Жалобные и страшные рассказы пациентов, нетвёрдая поступь недавно прооперированных, торчащие из их животов длинные трубки, которые они бережно придерживали рукой, когда шли в туалет – всё это навсегда врезалось в память. Рядом с Лерой, на опустевшую кровать женщины с поджелудочной (точнее, уже без поджелудочной), уложили старую бабку. Очень долго немолодой хирург втолковывал забитой сельской бабке, что ей срочно необходима операция, – но та всё равно сбежала из больницы, так как панически боялась операций и врачей.

«Я хочу умереть у себя дома, а не под скальпелем!» – твёрдо сообщила она, безумно сверкая глазами. И ушла, держась за стенки.