Охота на льва

— Нет, — проронил император. — За то, что он осмелился думать. А отречение вы подписали?

Несса гневно выпрямилась и поймала себя на том, что вскинула правую руку — словно собиралась закатить своему собеседнику пощечину за сам факт подобных предположений.

— Да как вы… Нет! Ни в коем случае!

Император деликатно взял ее поднятую дрожащую ладонь и осторожно устроил на коленях, среди складок платья.

— Ему повезло, — промолвил он глухо и грустно. — Очень.

Несса вспомнила Максима Торнвальда, которому до сих пор приходилось жить с непрощенным предательством, и, вздохнув, дружески пожала руку Шани. Ей вдруг стало очень жаль этого могущественного человека, который не мог использовать власть для исцеления от собственных страданий.

— Знаете, что? — сказал вдруг Шани. — Я хочу пригласить вас на праздник.

Глава 2. Бал

Известен случай, когда во время Амьенской войны, обходя ночью войска, император обнаружил уснувшего часового. И тогда, и теперь за сон на посту по уставу полагалась смертная казнь на месте. Каково же было всеобщее удивление, когда утром обнаружили спящего часового и государя, что приняв ружье у измученного солдата, стоял рядом с ним на карауле.

Верт Римуш «Амьенская война в биографиях участников», том второй.

«Ежегодный императорский бал проводится в Аальхарне в первую ночь лета и традиционно собирает весь цвет общества. Здесь можно увидеть и всех представителей благородных фамилий Аальхарна, ведущих свой род от языческих императоров, и передовых ученых, и так называемую „новую интеллигенцию“ — писателей, актеров, живописцев. Блеск и роскошь подкупают и очаровывают — особенно когда узнаешь, что платье какой-нибудь владетельной сеньоры по стоимости равно годовому бюджету Второго халенского сулифата…»

Господин чрезвычайный и полномочный посол Амье в Аальхарне лорд Кембери отложил газетный лист в сторону и недовольно уставился на щелкавшего ножницами куафера.

— Долго еще?

Куафер невозмутимо отстриг невидимый волосок.

— Нет, господин. Полтора часа, не больше.

— Полтора часа! — застонал Кембери. — Взываю к милосердию!

Куафер был неумолим.

— Это недолго, господин. Закончу стрижку. Вплету ленты. И в итоге немного подровняю усы и бородку.

Кембери задумчиво провел ладонью по подбородку, словно оценивал грядущий ущерб. Он слышал о том, что родовитые дамы Аальхарна сели в кресла куаферов еще вчера — чтобы поразить гостей на балу невероятными прическами. Но он-то, в конце концов, мужчина, и наплевать бы на традиционный амьенский костюм и прическу, да одеться самим собой — лихим авантюристом, ветераном и бандитом во имя и честь владыки. Однако увы — послу следует быть джентльменом во всем, в том числе и в традиционных глупостях.

— Ладно, — вздохнул он. — Стригите.

И ножницы защелкали снова.

Куафер управился даже быстрее, чем обещал, и в дело вступил костюмер, облачивший Кембери в темно-фиолетовый камзол, щедро расшитый золотом и каменьями, пышные шаровары, что по количеству нашитых на них драгоценных финтифлюшек вряд ли нашли бы себе ровню на балу и тонкие мягкие сапоги из кожи молодого козленка. На груди вспыхнули амьенские ордена, на правом боку (посол был левшой) грозно сверкнула наградная сабля, и на вычурной прическе закрепилась широкополая мягкая шляпа. Кембери осторожно повел головой и сделал несколько шагов по комнате, проверяя, как бы все эти декорации не рухнули.

— Не беспокойтесь, господин, — заверил костюмер. — Все надежно. Сможете даже дрызгу сплясать.

Куафер энергично закивал. Кембери сделал пару танцевальных па на пробу и вздохнул:

— Завидую я императору Торну. Ему не приходится терпеть подобные мучения.

— Еще как приходится, — заверил куафер, а костюмер пожал плечами:

— Ну, не настолько, конечно, — со знанием дела заметил он и подал послу маску.

Кембери прибыл к императорскому дворцу в компании первого и второго секретарей посольства и с пышной амьенской свитой. Выйдя из кареты и умудрившись ничем и ни за что не зацепиться, посол вздохнул с облегчением и некоторое время осматривался: здание было ярко освещено и украшено цветами и лентами, на ступенях парадной лестницы расположился почетный караул в бело-голубой форме, и нарядные гости сияющей роскошью рекой втекали в двери. Что ж, проведем время с пользой и на благо отечества, подумал посол и вместе со спутниками влился в толпу гостей. Среди перьев, шелков и бриллиантов благородных сеньоров он уловил взглядом точеную фигурку леди Ясимин, своей неплохой знакомой — та почувствовала, что на нее смотрят, обернулась и послала Кембери воздушный поцелуй.