Охота на льва. Русская сова против британского льва!

— Господина Драчевского. Но этот, кажется, может запретить или позволить богадельни…

— Постойте, я должен записать!

— Ради бога, вон, возьмите бювар.

— Какой прелестный бювар! — похвалил Голицын. — Подарок поклонника?

— Нет, Надин Залесская подарила на Рождество, — вымученно улыбнулась Пашутина. — Да только сама им и пользуется, во время этих заседаний записи делает.

— Залесская?! Она, выходит, присутствует?

— Конечно, она же состоит в Обществе…

Голицын задумался: почерк, которым написаны инструкции Тухачевскому, был совершенно мужским. И полтора десятка грамматических ошибок… Русский человек, видно, писал. Человек, которому кажется, будто он знает английский язык. Может быть, Залесская попросила кого-то перебелить свои записи?..

— Кого еще, кроме Надежды Залесской, вы знаете в этой компании?

— Петра Ивановича, — не сразу призналась вдова. — Это первый муж Надин.

— Тот, кого она бросила ради господина Распутина? Ну и подруга у вас… И с Распутиным, кстати, не ужилась. Или она вам про эти подвиги не рассказала?.. Ну, ладно. Что собой представляет Петр Иванович Залесский?

— Это святой человек!

Вот тут Андрей чуть не свалился со стула. Ему казалось, что на весь Питер с избытком хватит одного «святого» — того, что с Кирочной улицы. Оказалось, и другой завелся. Но Раиса Пашутина, как уже заметил капитан, плохо разбиралась в людях. И ее комплимент, скорее всего, следовало понимать наоборот.

— В чем же заключается святость господина Залесского?

— Он все еще любит Надин. Невзирая ни на что!

— И ради нее вступил в Общество дружбы между Великобританией и Россией?

— Разумеется!

Спорить было невозможно.

— Хорошо, продиктуйте мне фамилии чиновников, которые не угодили этому Обществу сомнительной дружбы.

В бюваре имелись отдельные кожаные петельки для деревянных ручек, коробочка с позолоченными перьями-вставками, вдова принесла чернильницу. Писать на гладкой дорогой бумаге было одно удовольствие.

Задавая наводящие вопросы, Андрей составил список «смещаемых», от которого ему чуть дурно не сделалось: министр внутренних дел Макаров, морской министр Григорович, градоначальник Москвы Адрианов…

И ведь что любопытно — именно этих людей должна охранять СОВА!

Вскоре список из восьми фамилий был готов.

— Больше никого припомнить не могу, — призналась Пашутина.

— И этих за глаза хватит!.. — потрясенно вздохнул Андрей. — Так вот, это — ваш первый шаг к избавлению от гадкого мужчины. Вы умница, Раиса Ильинична! Вы сразу раскусили этого человека! И то, что вы его избегали, делает вам честь. Никого не забыли?

— Кажется, никого…

— Может быть, это даже поможет увеличить вам пенсию, чтобы не приходилось пускать жильцов…

— Боже мой!

— И больше скажу: если вы окажете услугу государству — в моем лице — и поможете задержать этих людей, сие сомнительное Общество, я в свою очередь обязуюсь не привлекать вас за пособничество их пакостям, а выставить как жертву обстоятельств. Совершенно невинную жертву. Опять же, пенсия… Вы согласны?

— О, господи, ну конечно же! — Пашутина покраснела до кончиков ушей и сплела пальцы перед грудью. — Умоляю, господин капитан, скажите, что я должна сделать?

— Всего лишь сообщить мне, когда произойдет заседание этого… Общества дружбы. Кстати, надеюсь, они проводят сборища не раз в полгода?

— О, нет! Эти господа отличаются дисциплиной и постоянством. Заседания они проводят по четвергам, два раза в месяц…

— Отлично. Значит, следующее собрание состоится через неделю?

— Конечно!.. Чуть больше…

— Вот и хорошо. — Голицын поднялся. — А, кстати, еще один уточняющий вопрос. Телефонный аппарат, что стоит в гостиной, в углу на неаполитанском столике, вам господин Лембовски удружил или финн Каминен?

— Лембовски. Его причуда. Сказал, дескать, очень удобное устройство для срочных сообщений и переговоров.

— И что, пользуется им?

— Бывает… Да, как раз об очередных заседаниях Общества меня предупреждает. В назначенный день обязательно телефонирует, мол, принимайте, Раиса Ильинична, едут господа…

— Ага. Значит, и в следующий раз он вам тоже должен телефонировать?

— Ну конечно же! Ведь надобно гостиную подготовить — пыль смахнуть, чай заварить, да и булочки чтоб вовремя поспели.

— Прекрасно! Мадам, разрешите откланяться. До встречи в следующий четверг. Я пришлю к вам курьера с запиской. Но для страховки нужен знак, который вы подадите в случае тревоги. Всякое может случиться. Ну, скажем, мелом на дверях, будто мальчишки баловались.

— Какой же знак? Я, право, не знаю…

— Ну, хоть крест… — Тут Голицын осекся, потому что от креста на дверях веяло чем-то кладбищенским. — Андреевский крест, косой! Сможете изобразить?

— Смогу.

— Мел дома есть?

— Как не быть, я же сама крою и шью.

— Хорошо. Значит, как господин Лембовски вам телефонирует, вы этак аккуратненько из окна, что в малом кабинете, платочком беленьким махните два раза. Мои люди и увидят. И помните, никому ни слова о нашей беседе. А своим домашним скажете, что приходили по поводу увеличения пенсии за мужа.