Охота на маршала

Разведчики слишком быстро успокоились. Решили, что запугали Аникеева достаточно. Забыв при этом одну важную деталь: он ведь давно служил в органах госбезопасности. И отдавал себе отчет – нет ничего страшнее, чем попасть в немилость. Успев убедиться, что эти двое его не боятся, капитан осознал: их не остановит ничто. Бумага, которую они сейчас от него хотят, не страховка: смерть медленная.

Его, Аникеева, смерть.

Резво вскочив на ноги, словно снизу распрямилась пружина, капитан, забыв о разбитом лице, с места рванулся вперед. Несся по кратчайшему расстоянию, к оконному проему.

– Твою мать! Назад! – крикнул Соболь.

– Держи, Паша! – отозвался Борщевский, кинувшись за ним, пытаясь отрезать путь к отступлению, загоняя в угол.

Не удалось. Аникеев смог выиграть несколько секунд. Сейчас они спасали его жизнь.

Вскинув руку с пистолетом, Павел выстрелил наугад, не целясь, и не попал – следовало ожидать. Громко, заливисто выругавшись, тоже кинулся вслед за беглецом. Но Аникеев уже достиг спасительного проема, птицей взлетел на подоконник.

– Стой, сволочь!

Соболь выстрелил вновь, опять не целился, даже не надеялся попасть – и очень удивился, когда капитан, замерев в оконном прямоугольнике, неуклюже взмахнул руками, вроде зацепившись за что-то. А потом не прыгнул – свалился.

За ним сиганул Борщевский.

Подбежав к оконному проему, Павел высунулся наружу. Сразу глянул вниз, разглядел очертания распростертого тела, рядом – фигура Борщевского. Не видя смысла прыгать, быстро спустился по ступенькам, выбежал наружу, обогнул усадьбу.

Иван уже не склонялся над телом, а присел рядом, внимательно рассматривая голову. Проговорил негромко, но с явным удовольствием:

– О камень причастился. Это уметь надо – так точно упасть.

– Неудачно, – согласился Соболь. – Так бывает, когда большая сволочь не видит, куда прыгает. Помог ты нам своей дуростью, капитан. Как дважды два.

– Ага, – согласно кивнул Борщевский, тут же добавил: – Искать эту большую сволочь все равно станут. У нас теперь даже часики обратно не тикают, Павло, как вчера. Времени совсем не осталось.

Поднявшись, сделал шаг назад.

– Ты у нас умный, Соболь. Вот и морщи ум. Знаешь, чего дальше делать?

– Думаю, да, – отозвался Павел. – А вот как это сделать, чтобы успеть и вытащить командира, хрен его знает. – И тут же, словно его внезапно осенило, сказал скорее себе, чем Ивану: – Не может же человек совсем в сортир не ходить!

– Тю! Какой сортир, причем тут…

Соболь жестом прервал Борщевского.

Объяснил.

4

Военная тайна

Станция Бахмач

Тронув щепотью ладью, Густав Винер сразу передумал.

Нарушение правил шахматной игры было очевидным. Здесь коли взялся за фигуру, нужно ходить. Однако на подобные условности игроки давно не обращали внимания. Решая партию за партией, оба лишь коротали время. Потому позволяли себе даже возвращать уже сдвинутую фигуру обратно на прежнюю клетку.

Винер углубился в комбинацию. Н-да, ход ничего не даст. Обычный тактический маневр, только чтобы партия не стояла на месте. Имитация игры – так поступают, когда нет стратегии и плана кратковременной атаки. Даже если соперник легко выйдет из-под угрозы, он все равно потеряет при этом ход, который нужен для успешного решения собственной комбинации. Лужин терпеливо ждал, и Густав все-таки решил показать, что игра его захватывает.

Оставив ладью, уверенно взял пешку за круглую деревянную макушку, двинул вперед, вызывая пешку противника на поединок. Она была не защищена, Лужин тут же сделал свой ход. Теперь черная и белая пешки стояли рядом. Винер вновь получил время на обдумывание, но его мысли занимали совсем не шахматы.

Причем – давненько. С того самого момента, как ему еще тогда, в Берлине, велели начать, вернее – активно продолжить трудиться над проектом.

Этого майора приставили к Винеру, когда оборудование готовили к отправке в Москву. Лужин курировал самого Густава. Хотя кураторство на деле сводилось к тому, что офицер советской госбезопасности не выпускал немецкого инженера из поля своего зрения. А когда срочно прибыли сюда, в небольшой город на севере Украины, куратору для полнейшей демонстрации их реальных отношений не хватало разве поводка или цепи, на которой он удерживал бы Винера.

Впрочем, как раз с таким положением Густав успел смириться. В сущности, к нему относились примерно так же во время работы в рамках «Аненербе». Будучи человеком, чей склад ума приближался к философскому и аналитическому, Винер отдавал себе отчет: когда его в прошлом году освободили из Дахау и он в Берлине явился за помощью к оккупационной администрации, то он не изменил свою жизнь, а фактически перешел из рук в руки, просто сменив хозяина. Раньше приказы отдавали СС, теперь – коммунисты.