Охота на мух. Вновь распятый

«Пригрел змею на своей груди, — думал он, — на своей дочери женил… Неблагодарный… И убрать сейчас опасно, с Васо дружит. Уберешь Мир-Джавада, а Васо шепнет отцу, что, мол, Атабек свидетелей убирает, скрывает что-то, замыслил против Гаджу-сана… На чем-то нужно поймать зятька… То, что это он убрал мужа дочери, не вызывает сомнения, доказать трудно, даже Лейла его не подозревает. Глупенькая, думает: если не любит, значит — не ревнует. И не ревнует, а злобу затаил, как узнал, не удержался, выплеснул, а злоба человека, обладающего его властью, ядовита. Все чисто сделал, следов не найти, боится меня, значит, пока. А шофера, чувствую, упустил, землю роет, найти пытается… Пытайся, пытайся, мои люди тоже ищут. Здесь уж, — кто вперед найдет, а уж там извини-подвинься: шкуру с тебя спущу в прямом, а не в переносном смысле этого слова… Негодяй! Неужели на мое место метит? Васо дорогие подарки получает, долю имеет во всех махинациях этого паршивца, а сам и гроша в кармане не носит и не тратит… Родственничек, черт бы его побрал! Открыл его, продвигал по службе… После смерти собирался оставить ему в наследство свой пост… Ждать не хочет. Сейчас никто не хочет ждать. Все сразу подавай… Жаль, в столицу вызывают, некогда голову намылить щенку, сорок лет каких-то, мальчик, а ждать не хочет. Ничего, приеду из столицы, разберусь. Пусть не думает, что у меня подвалы хуже».

Вот когда Арутюн, единоутробный брат Вазгена, бывший агент Ренка, бывший агент Мир-Джавада, почувствовал на себе — насколько мощный, хорошо разветвленный аппарат инквизиции в силах разыскать свою жертву… Не прошло и дня после обыска у Вазгена, а сообщник Арутюна, ювелир, зарабатывающий не столько изготовлением новых украшений, сколько переделкой ворованных, сказал ему, что «трясут» все ювелирные лавки. Арутюн сразу понял, что Мир-Джавад его «вычислил», а узнав об аресте Вазгена, в первый раз пожалел, что вымолил в тот страшный день жизнь брата, в тот день жестокости и ненависти, когда он, как пес на поводке, вынюхивал все новые и новые жертвы среди своего народа, своих собратьев. Тогда ему отдали брата, досыта поиздевавшись над ним, но Арутюн потерял часть своего заработка, своей награды. И до сегодняшнего дня Арутюн никогда не жалел о единственном приступе жалости, вызванном тем, что ему приснилась умершая мать, никогда не жалел о потере части награды, но сегодня он затравленно проклинал свое легкомыслие. «Бежать!» — мелькало у него в мыслях, а жадность шептала: «ерунда, вывернешься, подожди два дня, когда Бабур-Гани приготовит деньги, большие деньги, миллионы, их так просто не снимешь со счета, ты сдашь ей добычу из разграбленного ювелирного магазина, а Гулям обещал, если я загоню „дуван“, он меня с моей долей переправит за границу с контрабандистами, а уж там я нырну так глубоко, что сам черт не достанет»…

И жадность победила. Арутюн решил перехитрить Мир-Джавада и подождать два дня, пока Бабур-Гани не приготовит деньги, а главное, валюту для него. Вместе с драгоценностями, которые Арутюн накопил за время своего предательства, это давало ему возможность безбедно жить в каком-нибудь райском уголке у какого-нибудь теплого моря.

Чтобы себя обезопасить и провести судьбу, Арутюн решил так спрятаться, что даже у Атабека и Мир-Джавада не вызовет подозрения: в доме Мир-Джавада, вернее, на половине его жены Лейлы, дочери Атабека.

«Предложить ее подруге хороший подарок, а жизнь стоит того, чтобы за нее раскошеливаться, подруга его знает: изредка раньше он предлагал ей сделки, и та брала с него десять процентов. Бессовестно много, поэтому Арутюн и решил предложить Бабур-Гани двадцать процентов, с тем чтобы она ему отдавала пять, но зато это было единственное место, куда полиция не совала свой нос… Подруга не устоит, жадна больно, пригласит, это для нее пустяк, Лейлу к себе домой, наедине можно все рассказать и поставить условия».

Арутюн так и сделал… Подруга, увидев бриллиантовую брошь, награду за такую пустяковую услугу, сверкнула хищно глазами и села за телефон.

— Лейла, милая! Я так по тебе соскучилась… Ты совсем стала затворницей. Приезжай ко мне, родная моя, хочу показать тебе цацки, все из Парижа и недорого, хотя это-то тебе «до лампочки».

Положив трубку, она подмигнула агенту.

— Все о’кей, бизнесмен, через десять минут будет здесь, она как раз собиралась ко мне. «На ловца и зверь бежит»! — не так ли, падре?.. Плату забираю.

Действительно, через очень короткое время Лейла появилась у подруги. После обязательных объятий, поцелуев, уверений в преданности подруги занялись осмотром драгоценностей. Лейла на миг забыла о своей потере, о гибели любимого первого мужа, тайного любовника, отца ее дочери, расцвела на глазах, помолодела, стала даже красивой, как пятнадцать лет тому назад, когда Мир-Джавад увидел ее впервые в кабинете у Атабека, и тот, смеясь наглыми глазами, поведал о том, как она его безумно любит…