Охота на наследника

Бренсон стоял с достоинством – гордо и прямо. Джулии казалось, он даже немного помолодел, радуясь этому выстраданному счастью.

А ведь после того, как пленный офицер оказался совсем посторонним человеком, это дело почти не имело шансов на успех.

Да, жена смогла вернуть мужу силы, чтоб бороться за свои убеждения и жить, вот только поначалу, он совсем не знал с чего начать.

Но, немного поостыв, смирившись с утратой, он стал размышлять и понял, что зная, как обстоят дела, нужно кинуть все силы, чтоб заставить правительство признать, что Ричард покрыт позором безосновательно.

Добиться этого можно было несколькими способами. Первое, что приходило на ум – принудить лорд-канцлера посодействовать, прибегнув к шантажу. Это бы сработала, запугивать было чем, да и у Каненсдейла был туз в рукаве – он лично знал Принца Альберта – мужа ее Величества королевы Виктории.

Однако, принудить, означало бы взять то, что могло быть кем–то расценено, как незаслуженные почести. А это Бренсона совсем не устраивало.

И как будто, наконец, посочувствовав ему, судьба дала в его руки нужное оружие. Оружие под названием «правда».

Через месяц, Редингтон внезапно получил записку от все того же офицера. Он сообщил, что освобожденный пришел в себя и очень хочет поговорить с братом человека, которого он лично гордо звал другом.

Что и говорить – настоящий подарок с небес.

Бренсон без промедлений пригласил обоих на ужин

Когда двое офицеров прибыли, Редингтон едва признал того, кого месяц назад освободил. Человек и вправду пришел в себя. Раньше его звали сержант Тарг. Новое командование, после освобождения, пожаловало ему чин лейтенанта и теперь он имел все шансы сделать отличную военную карьеру. Он поправился, был аккуратно побрит и пострижен, стоял прямо и снова смотрел в глаза. Более того, как оказалось, он рьяно желает продолжить службу.

Ужин проходил неформально, но все же главную беседу, отложили на конец.

И вот настал момент истины.

Бренсон соврал бы, сказав, что в голове не обдумывал сотни раз, то, что может услышать от этого человека. И все же реальная его речь была занятнее догадок.

– Очень приятно видеть, что вы пришли в себя, лейтенант Тарг. И поздравляю с повышением. Ваша воля, поистине поражает.

В такой приватной обстановке, офицер вел себя скованно. Все же роскошь в которой жил его покойный друг и его брат – поражала. Ведь, его друг и начальник капитан Уэлсэр, хоть и был богат, высокомерием никогда не страдал. И видя все это богатство, такая черта вызывала еще больше восхищения. Его уважали за доброту, верность и храбрость. А Тарг до армии видел только бедность и нищету. И если бы не плен и помощь сидящего перед ним человека, он бы никогда не получил офицерский чин, причем не заплатив ни пенни. Купить чин не по карману простому человеку, и пренебречь таким везением нельзя. Любую напасть, при желании и силой воли, которую отметил Бренсон, можно обернуть себе на благо.

– Знаете, жизнь везде ад. В той или иной мере – но везде. Без службы, не имея особых навыков – я не знаю, чем себя занять. А без занятия, мозг становиться вязким, и ты много думаешь, а мысли они вредят, таким как я. Мне лучше не думать – ни о том, что было, ни о том, что будет. Я научился у китайцев уходить в себя, отстраняться, притворяться, что это не я – не над моим телом истязаются, не мою волю ломают. Я загнал все внутрь, притаился и ждал. Долго ждал и почти утратил надежду, почти потерял себя. Достать себя из той глубины, потом оказалось не так–то и легко. Первые месяцы, я смотрел на мир, как со дна большой ямы, боясь выбраться наружу. Мне не верилось, что я опять вижу своих братьев, что все мои муки закончатся. Что кто–то еще помнил обо мне… Но я смог, и теперь там внутри сидит тот другой – раб, которого взрастил плен. И надеюсь я про него больше не вспомню.

Редингтон слушал очень внимательно, налив себе и гостю немного бренди. Такие вещи на сухую не объять.

– Что ж повторюсь, вы очень волевой человек.

– Да, но я здесь не для того, чтоб на похвалу напроситься. Я здесь из-за вашего брата… Он был моим другом, очень хорошим другом… И, наверное, было бы более справедливо останься он в живых, а я погибни, потому, как он был этого достоин.

– Да, – вздохнул Бренсон, соглашаясь, зная, что гость правильно его поймет.

Оба помолчали, но видно лейтенант собирался что-то сказал:

– Он часто о вас вспоминал… любил вас… скучал. Не многие об этом знали, но я знал. И постоянно сокрушался, что ничего не сделал, чтоб противостоять отцу и вернуть вас домой…

Бренсон слушал, и был конечно тронут, но он это и так знал. Всегда, на каком-то своем подсознательном уровне, знал, что все именно так, как и сказал этот человек и сам испытывал к брату ничуть не меньше любви в ответ.