Охота на отражение

В результате удар топорика для мяса, который предназначался для Атамана, пришелся в «анчара». Мирзоев, размахнувшийся не слишком умело, зато от всей души, потерял равновесие и только пробил пленному плечо.

Чеченец и Мирзоев заорали в два голоса. Терпухин, выхватив револьвер, дважды нажал на спуск, вгоняя пули в спину Джохара. Тот обмяк на чеченце, который, ругаясь сквозь сжатые зубы, пытался выползти.

Атаман прицелился и выстрелил ему между глаз.

Он со вздохом огляделся и понял, что следы надо бы замести. Ясно, что в доме непременно должна быть дверь в гараж. Непродолжительный поиск подтвердил это.

Ну а в гараже, разумеется, была канистра бензина. Юрий поставил ее открытой возле тел, предварительно залив дорожку к выходу. Внутрь канистры он сунул полотенце, конец которого тоже положил на пол. Вытащил коробок спичек, зажег пару и бросил на мокрый след. Огонек исчез внутри дома. Юрий успел добежать до калитки, когда за спиной глухо бабахнуло.

Он вышел на улицу и пошел прочь. Пожар заметят минут через десять. Так что лучше быть отсюда подальше.

Атаман снова вышел на оживленную улицу, поймал такси и приехал на морской вокзал. Нашел почтовый киоск, купил карточку для таксофона. Выбрав аппарат с закрывающейся будкой, дождался, пока из нее выйдет мужчина.

Терпухин набрал номер генерала Макаренко. Трубку сняли после третьего гудка.

— Я вас слушаю, — раздался голос генерала.

— Добрый вечер, Иван Федорович. Это Юрий Терпухин.

Пауза. Потом — удивленно-восторженное:

— Ничего себе! А мы уж думали с Ревякиным, где тебя носит? Ну, сознавайся, кого успел похоронить?

Терпухин ругнулся в сторону, а в трубку сказал:

— Тут у вас сейчас забот будет помимо меня столько, что еще заплачете.

— Что произошло? — в голосе генерала Макаренко появились нотки легкой озабоченности.

— Произошло, товарищ генерал. Еще как произошло! В городе «анчары».

— Какие еще анча… Юрий! Повтори еще раз!

— Повторяю: в городе группа «анчаров».

— С ума сойти! Откуда ты знаешь? Ты уверен? Это именно «анчары»?

— Я тут пообщался с одним. У него их шрам. Это «анчары», даю голову на отсечение.

— Могу себе представить, как именно ты с ним пообщался, — буркнул Макаренко.

— Это не имеет значения. Тем более что в противном случае прикончили бы меня. Верите?

— Верю. Если уж ты налетел на «анчаров», значит, они в тебя вцепились. Ладно, а какого черта они в Сочи? Что задумали?

— Подумайте. Что может привлечь сюда группу очень хорошо подготовленных террористов? Какое событие?

Генералу Макаренко понадобилось всего несколько секунд.

— Юрка! Они нацелились на путинскую дачу?

— Именно. Так что вам надо поторопиться.

— Терпухин, давай в управление! Скорее!

— Извините, Иван Федорович, но я точно не у дел. Как-нибудь сами справитесь. Террористы базируются в общежитии номер три торгового техникума — там прикормленный комендант. Их около десяти человек плюс руководитель группы. Его зовут Хусейном. Настоящее ли имя — не знаю.

— Терпухин, что значит «ты не у дел»?

— То и значит! Вы меня звали, чтобы я помог разобраться с убийствами. Я помог — это дело рук «анчаров». По какой-то причине они стали уничтожать внедренных сюда ранее своих же людей. По какой — спросите у Хусейна, когда захватите его. Да, еще один момент, очень важный. На дачу Путина внедрен человек «анчаров». Он должен помочь им проникнуть туда в день встречи, посвященной международному терроризму.

— Юрий! Ну что ты делаешь? Почему ты устраняешься сейчас? Я даю тебе возможность помочь нам по-настоящему!

— Я уже помог, собрав за вас всю информацию. Все, до свидания. А лучше — прощайте.

Он повесил трубку.

На другом конце города, у себя в квартире, генерал Макаренко с ненавистью посмотрел на трубку и изощренно выругался, заставив присутствующую при этом супругу укоризненно покачать головой.

2.

Терпухин вышел на улицу, вдохнул воздух. Ну что же, можно начинать действовать по своему плану. Пусть генерал Макаренко и вся его братия будут уверены, что он вышел из игры. Так спокойнее.

Ну а что на самом деле? А то, что в очередной раз настала пора сказать себе: кто, если не ты? Это будет правильно, по-казачьи. Как и полагается представителю той касты (по-другому и не скажешь), которая находилась на границе между «нами» и «ими».

Юрий не считал себя настоящим казаком — он им был. И потому его мышление всегда отличалось повышенной «государственностью». Может, именно из-за такого мышления он и не мог обрести спокойной жизни.

Неторопливо идя по улице и слушая крики чаек, Терпухин вспоминал, как совсем недавно он и Полина затеяли очередной разговор о том, кто же Атаман и как жить дальше. Они с Полиной любили друг друга — это так, но неприятные разговоры порой возникали сами собой.

— Юрочка, если бы ты знал, как мне непросто каждый раз, когда ты уходишь на очередную персональную войну, отпускать тебя. Я хочу, чтобы ты был рядом, по возможности всегда.

— Я рядом, радость моя, где бы ни находился.

Полина вздохнула: