Криспин был зол и обескуражен. Он уже так близко подошел к успеху дела своей жизни. И вот теперь ему помешал все тот же треклятый Дэвид Шеферд, из-за которого Криспин теперь может потерять свое уникальное положение внутри Круга. До этого момента победа Круга зависела почти исключительно от Змея — Криспина. И вот теперь Дэвид опять готов сбить его с ног!
— Я должен немедленно вернуться к моему компьютеру и сегодня же закончить работу! — сказал он.
— Но только не в Мэрилибоне, — возразил отец. — Ди Стефано требует, чтобы ты собрал свои вещи и закончил работу в Ковчеге. Приближается время, когда Круг должен уйти туда.
Наконец Криспин услышал приятную новость. Значит, они могут там встретиться с Шефердом.
— Может быть, я встречусь там с бывшим товарищем по крыше, — усмехнулся он.
— Конечно. Если «Черные ангелы» не сумеют доставить его туда, он, безусловно, снизойдет к мольбе своей падчерицы.
«Круг замкнулся», — подумал Криспин. У него улучшилось настроение.
Глава 37
Первые лучи утреннего солнца пробивались сквозь свинцовые тучи над Лондоном, но Стаси Лачман не видела этого.
Она лежала на койке в тускло освещенной комнатушке на глубине нескольких миль под городом. В комнатке, немногим просторнее кладовой, не было не только окон, но и мебели, если не считать ее койки, стула и маленькой тумбочки.
Каморка, куда ее поместил Рауль Лядусер после нескольких перелетов на частном самолете, оставалась сырой и холодной, несмотря на сделанную под каменным полом систему отопления.
Стаси дрожала под шерстяным одеялом, которое ее похититель набросил на ее плечи, прежде чем уйти и запереть за собой дверь. Прошло несколько долгих часов, прежде чем она очнулась здесь в страхе и тоске.
В ее сознании одна за другой возникали пугающие воспоминания. Стаси хотелось бежать из страшного для нее места, но куда она могла деться?
Какой-то внутренний голос говорил ей — надо лежать тихо, и она повиновалась. И странное дело, Стаси чувствовала, что не сможет пошевелиться, даже если захочет.
Глава 38
Дилон, тащивший за собой тележку, спускался вниз по ступеням древнего каменного аббатства. Корнелиус Макдугал гостеприимно отворил перед гостем резную деревянную дверь. Он был по-прежнему высок и прям, но за те годы, что Дилон с ним не виделся, его рыжие волосы заметно поседели и он отпустил небольшую, аккуратную бородку.
— Проходите, для вас здесь найдется пинта персонального «Белхавена», — приветствовал хозяин гостя. — Мы утолим вашу жажду. А потом сможем не спеша поужинать. У нас впереди долгая ночь.
В древних стенах аббатства стоял смешанный запах воска и благовоний. Все это напомнило Дилону его первый год в семинарии, когда он решил посвятить жизнь служению Богу.
Ему хотелось узнать от епископа новости, но сначала им предстояло распить первую традиционную пинту пива. Кроме того, следовало обменяться приветствиями с другими монахами, и сам аббат, очевидно, пригласит его к себе.
На время Дилон решил сдержать нетерпение и не думать о камне, хотя он только и думал о нем, когда летел на самолете через океан. И только после того, как они с Корнелиусом выпили за первый тост, он подумал, что пора вспомнить о драгоценном камне, ради которого он и приехал.
Глава 39
Вид Иерусалима подействовал на Дэвида завораживающе. Розовый рассвет, озаривший древний каменный город, придавал всему окружающему необычайный вид. Человек здесь словно попадал в другой мир.
— Теперь вы поймете, почему мы называем Иерусалим золотым, — сказала Йел. Несмотря на усталость после утомительного пути, лицо ее выглядело почти счастливым. — Недаром у нас говорят: Господь отпустил земле десять мер красоты и девять из них отдал Иерусалиму.
Дэвид готов был согласиться с этим мнением.
Неподалеку от границы города Йел попросила водителя такси, на котором они приехали из Тель-Авива, остановиться.
— Пойдемте со мной, — предложила она Дэвиду, выходя из машины. — Это всего минута.
— Позвольте спросить, что мы здесь собираемся делать?
— Соблюсти традицию. Люди, вновь прибывающие в Иерусалим, должны войти в него пешком.
Они вдвоем прошли по тротуару мимо таблички, указывающей начало древнего города.
— А теперь надо заехать за моим отцом, — велела Йел водителю, когда его машина снова поравнялась с ними.
Они приземлились в Тель-Авиве незадолго перед рассветом, но вскоре покинули город. Дэвид успел только обратить внимание, что даже в предрассветный час воздух здесь оставался сухим и горячим, и искренне обрадовался двум предложенным ему бутылкам охлажденной воды.
По дороге в Иерусалим они проезжали своеобразный ландшафтный музей — руины и обгоревшие останки машин. Йел объяснила, что это мемориал в честь войны за независимость 1948 года. Дэвид не задумывался о том, что его ждет в Израиле, но, несмотря на все пережитое за последние дни и на тоску о Стаси, все увиденное здесь произвело на него сильное впечатление.