Охота на светского льва

Он немного подождал, ожидая, что Доулиш переплюнет его едкий комментарий и сделает какое-нибудь наводящее тоску заявление – вроде того, что если бы дамы из высшего общества сумели прочесть список этих грехов, то уже никто не смог бы чувствовать себя в безопасности. Но комментариев не последовало; Гарри невидяще смотрел на кончики ушей коренника и нехотя размышлял, что богатство, которое недавно досталось ему и его братьям – Джеку и Джеральду, – и в самом деле объясняло их образ жизни, полный грехов и удовольствий.

Он не обольщался на свой счет. Точно знал, что на самом деле собой представляет: повеса и распутник, один из самых матерых львов светского общества, человек с весьма сомнительной репутацией, превосходный наездник и исключительный заводчик чистокровных лошадей, отличный стрелок и боксер, страстно увлеченный охотник в прямом и переносном смысле. За десять лет светское общество стало для него игровой площадкой. Беззастенчиво пользуясь своими природными талантами и аристократическим положением, которое было даровано ему с рождения, он годами жил в свое удовольствие, коллекционируя женщин, словно редкие сорта вин. Никто не оказывал ему сопротивление, не стоял у него на пути и не осуждал его безнравственные методы.

Теперь же желающие испортить ему жизнь дружно выстроятся в очередь – и все из-за этого треклятого богатства.

Гарри фыркнул и снова сосредоточился на дороге. Девицы из высшего общества могут стараться сколько угодно – его им заарканить не удастся.

Вдали показался перекресток с Кембриджской дорогой. Он проверил состояние лошадей, все еще бодрых, несмотря на поспешное бегство из Лондона. Он берег своих серых, только однажды дав им волю, – когда они миновали Грейт-Честерфорд и выехали на менее оживленную дорогу Ньюмаркета. По пути они обогнали несколько медлительных карет; большинство джентльменов, желающих посетить еженедельные скачки, к тому времени уже прибыли в Ньюмаркет.

Пустошь, через которую они сейчас проезжали, была безжизненна, за исключением нескольких деревьев и кустарников, хаотично росших тут и там. Поблизости не было никаких карет; Гарри подстегнул лошадей. До Ньюмаркета – и его собственных удобных комнат в «Башне» – оставалось лишь несколько миль.

– Слева! – раздался предупреждающий рык Доулиша, и в то же мгновение Гарри заметил впереди какое-то движение у деревьев, растущих вдоль дороги.

Он стегнул лошадей по холке; когда кончик кнута с мягким свистом вернулся к ремешку, Гарри ослабил вожжи и взял их в левую руку. Правой же потянулся к заряженному пистолету, который хранил под сиденьем аккурат за правым сапогом.

Его пальцы обхватили рукоятку пистолета, и вскоре он смог убедиться в своем предположении.

Доулиш озвучил его догадку, также держа в руке тяжелый пистолет:

– Ничего себе! На королевской дороге, да еще средь бела дня! Куда только катится этот мир!

Экипаж помчался вперед.

Гарри почти не удивился, когда мужчины, показавшиеся у деревьев, не попытались остановить экипаж. У них были лошади, но даже верхом они вряд ли догнали бы его резвых серых. Гарри успел насчитать пятерых мужчин, укутанных с головы до ног, когда на огромной скорости промчался мимо них. Вслед ему понеслись сдержанные проклятия.

Доулиш угрюмо пробормотал, укладывая пистолеты на место:

– Провалиться мне на этом месте, если позади них не было фургона. Они должны были быть очень уверены в успехе.

Гарри нахмурился.

Впереди дорога круто изгибалась; Лестер снова подхватил вожжи и наскоро осмотрел лошадей.

Карета вошла в поворот – и глаза Гарри раскрылись от удивления.

Со всей силой он натянул вожжи, разворачивая лошадей поперек дороги. Громко храпя, серые резко забили копытами и почти уперлись мордами в низкую изгородь. Карета опасно накренилась, закачалась на рессорах и остановилась. Доулиш позади него также устоял.

До его ушей снова донеслась отчаянная ругань.

Гарри не обратил на нее внимания. Перед ним простиралась сцена несчастья.

На боку у канавы лежала перевернувшаяся карета, загораживая собой большую часть дороги. Видимо, сломалось заднее колесо; громоздкая конструкция, перегруженная багажом, завалилась набок. Это произошло совсем недавно – передние колеса кареты все еще медленно крутились. Гарри растерянно моргнул. Молодой парень, по-видимому грум, пытался вытащить из канавы рыдающую девушку. Мужчина постарше – кучер, судя по ливрее, – обеспокоенно склонился над худой седовласой женщиной, лежавшей без сознания на земле.

Лошади из упряжки бились в панике на земле.

Не говоря ни слова, Гарри и Доулиш соскочили на землю и подбежали, чтобы успокоить лошадей.

Добрых пять минут они унимали животных – хороших, крепких, вполне достойных представителей своей породы. Распутав наконец постромки, Гарри поручил Доулишу заботу о лошадях; молодой грум безмолвно, одними глазами, умолял помочь плачущей девушке, а кучер в нерешительности стоял над дамой, явно не зная, как помочь.

Когда подошел Гарри, женщина протяжно застонала. Ее глаза были закрыты; она неподвижно лежала на земле, скрестив руки на груди.