Охота на журавлей

- Давай, пристегну тебя. А то с моими ремнями люди с непривычки по полчаса возятся. А нам с тобой не мешало бы уже и поехать. Четвертый час ночи, как-никак. - Перегнулся через нее, как ни в чем не бывало, протянул ремень безопасности, защелкнул. После этого посмотрел в лицо девушке, как-то очень внимательно, будто раздумывая о своем, важном… Но ничего больше не сделал и не сказал. Просто откинулся на своем сиденье удобнее и взялся за руль. Тронулся с места, тоже ничего не говоря.

Только тогда Арина смогла выдохнуть с облегчением. До этого и не замечала, как напряжена. И от холода, и от внимания мужчины, и от того, как по-дурацки выглядела, садясь в автомобиль… А когда он совсем близко склонился, вообще, кажется, забыла, как дышать. И вот теперь смогла расправить плечи и смело поднять взгляд. Чтобы увидеть прямо в лобовое стекло, с какой злобой и ненавистью смотрит на нее Галина, тоже до сих пор не уехавшая, как и несколько других девочек.

Глава 14

Рина очень любила момент возвращения домой после ночной смены: уставшая, спящая на ходу, после прохладного душа, она забиралась в  постель, под бочок к мужу. Ее тут же окутывало жарким теплом от большого мужского тела, а Миша, не просыпаясь, опутывал ее руками и ногами, утыкался лицом куда-то в ямку между головой и плечом. И пусть ей не всегда была удобна эта поза, а порой и дышать бывало трудно, однако, Арина готова была терпеть любой дискомфорт ради ощущения, что наконец-то дома. Наверное, спроси у нее кто-нибудь, как она представляет себе счастье, девушка описала бы именно такие моменты. Потому что она действительно чувствовала себя счастливой, и каждый раз проваливалась в глубокий крепкий сон с умиротворенной улыбкой и тихим вздохом.

Так было всегда ровно до сегодняшней ночи. В этот раз она отчего-то не спешила раздеться и пойти в душ, а очень медленно и степенно стянула с себя вещи, закуталась в теплый халат (дома тоже ощутимо знобило, похоже, натянуло холодный воздух через открытые настежь окна в комнатах), пошла на кухню. Там долго пила крепкий горячий чай из огромной пол-литровой кружки, грея руки о толстую керамику, стоя перед распахнутым окном. Рассвет начинал пробираться на небо слабыми розоватыми отблесками, делая свет фонарей не таким ярким, разгоняя густые тени, присущие июльской ночи, по самым глухим углам. Потом уже все небо порозовело, набирая все больше золотых оттенков. Дворники зашуршали метлами по тротуарам, все чаще слышался дробный стук шагов спешащих первых утренних прохожих… А Арина все так же о чем-то думала перед окном. Уже несколько раз обновлялся чай в ее огромной кружке (прежде налитый был так же неоднократно не допит и вылит), только створки окна прикрыла, чтобы совсем уже не продрогнуть, а ей все никак было не собраться и не пойти в постель.

Лишь когда Миша появился на кухне, шлепая босыми ногами и сонно жмурясь от первых ярких солнечных лучей, она опомнилась и повернулась к мужу.

- О, солнышко! Привет! - Тот, ни о чем не подозревая, улыбнулся ей, старательно давя зевок, потом зевнул, так и не справившись с этим желанием. Подошел и очень крепко обнял, будто обволакивая всем телом. Даря такое родное, любимое и желанное тепло.  Чуть отклонившись, заглянул в глаза, что-то в них нашел, видимо, так как кивнул удовлетворенно, затем поцеловал в сомкнутые губы. Родной, домашний, любимый. - А ты что тут стоишь?

- Да вот, поздно пришла… Что-то бессонница мучает. - Арина ничуть ему не соврала.

- Это, наверное, от перенапряжения и усталости. Так бывает. - Миша выдал уже привычную фразу - бессонница у девушки случалась не раз, и он давно уже определил ее причины. Впрочем, Рина с ним по этому поводу и не думала спорить. - Тебе отдыхать надо больше, малыш. А ты все мучаешься с этой дурацкой работой.

Миша стоял, все так же ее обнимая, и слегка покачиваясь, будто пытался ее убаюкать и успокоить.

От этой, такой незамысловатой и такой искренней заботы, внезапно захотелось плакать. Слезы на глазах навернулись против всякой Арининой воли. Оставалось только губы поджать и старательно сдерживаться, чтобы не зашмыгать носом или в голос не зареветь. И надеяться, что Миша не почувствует голой кожей, как на нее соленые капли закапают…

Чтобы не выдать себя, пришлось отказаться от такой необходимой сейчас поддержки мужа: выпуталась из его рук, начала тереть глаза кулаками и усиленно зевать. Чтобы нечаянная влага и покраснение  на глазах могла быть связана с обычным утомлением и усталостью. Как ни странно, это притворство как будто заставило и саму Арину поверить в то, что срочно надо ложиться спать. Веки резко опухли и набрякли, почти не желая подниматься.

- О, а кто-то у нас спит на ходу… - Миша в такие интимные моменты любил говорить с ней тоном, как с маленькими детьми общаются. Иногда Арина и ощущала себя рядом с ним маленьким ребенком, и чаще всего ей это нравилось. А порою бывало и необходимо. Как, например, сейчас. - Пойдем, малыш, я тебя уложу и убаюкаю.

И он повел ее в сторону спальни, ненавязчиво подталкивая в спину.