Охота на Золушку (СИ)

Как бы там ни было, Великий не желал, чтобы его жена знакомилась с Гуковским. Хотя еще совсем недавно строил планы попасть с ней на один из кремлевских приемов, где рассчитывал быть представленным вице-премьеру Котелкову. Всем известно, что Котелков большой поклонник женской красоты, и не отвернулся бы равнодушно от Великого, увидев рядом с ним такую даму. А представлять их должен был Модест. Теперь от этих планов придется отказаться. И не только из-за просьбы Гуковского держать контакты между корпорацией "Цесарь" и правительством в секрете.

Петр Алексеевич, нахмурившись, сидел за столом и смотрел перед собой, анализируя недавний разговор... Резкий звонок заставил его вздрогнуть - ожил телефон, номер которого был известен лишь узкому кругу высших должностных лиц корпорации. Звонил Михаил Петрович Казарин, один из директоров "Цесаря". Не скрывая тревоги, Казарин сообщил, что в Ровске происходит нечто странное. Вдруг, внезапно, ни с того ни с сего, заговорили о закрытии и переносе на другое место оптового рынка, принадлежащего "Цесарю". Еще совсем недавно стоял вопрос о расширении торговых площадей, и у городских властей не было никаких возражений. А теперь мэр Ровска Ходосеев вдруг заявил, что рынок отрицательно влияет на санитарную обстановку, мешает движению транспорта. Торговцев терроризируют налоговики, пожарники и санитарные врачи. Все попытки урезонить мэра ничего не дали. Ходосеев держится уверенно, будто ощущает за собой сильную поддержку. Казарину донесли, что со дня на день планируется серия проверок в дочерних предприятиях "Цесаря". Михаил Петрович паниковал и настаивал на срочном возвращении Великого в Ровск. Едва Великий окончил неприятный разговор, как секретарь доложила о приходе Гришина.

- Что-нибудь случилось? - Петр Алексеевич сразу заметил обеспокоенность на лице начальника службы безопасности.

- Я заметил за собой хвост, - сообщил Гришин.

Не требовалось объяснять, что если за начальником охраны кем-то установлено наблюдение, - это не к добру. Петр Алексеевич нажал кнопку селекторной связи и отдал секретарю распоряжение, в течение следующего получаса никого не принимать.

- Хвост? И кто же за тобой следил?

- Не знаю. Я попытался связаться со своими людьми и в свою очередь сесть на хвост топтунам. Но преследователи что-то заподозрили и внезапно исчезли.

- Что это может означать?

- Кто-то собирает информацию о ваших передвижениях и системе охраны.

- Знаешь, что происходит в Ровске?

- Ходосеев интригует. Я вам докладывал.

- Сегодня обнаружились новые признаки наступления на "Цесарь".

Великий пересказал содержание разговора с Казариным.

- Очень вероятно, что ровские неприятности никак не связаны с сегодняшней слежкой, - выслушав шефа, произнес Гришин. - Однако, как говорят мои бывшие коллеги, лучше перебдеть, чем недобдеть.

- Кстати, вот что еще странно... Приезжал Модест...

- Модест Семенович? Сюда? - от удивления Гришин даже перебил шефа, чего никогда себе не позволял.

- Сюда, сюда, - подтвердил банкир. - И это не самое странное. Он тоже на что-то намекал, но не захотел пояснить. Отказался обедать со мной... Что ты об этом думаешь?

- Все это неспроста. Следует усилить меры безопасности.

- Куда уж дальше, - вздохнул Великий.

После ухода Гришина банкир потянулся к телефону:

- Артур, это Великий. Обед в "Праге" отменяется. Был Гуковский, да, лично заехал, и извинился, что не сможет встретиться с нами. Придется отменить заказ. С удовольствием пообедал бы с тобой, но придется лететь в Ровск, улаживать некоторые дела. Я помню о нашей договоренности. Успею обернуться за сутки.

Петр Алексеевич поставил на место фотопортрет жены, который Гуковский сдвинул с привычного места. Усевшись в кресле поудобней, он стал рассматривать снимок.

Телефон вновь ожил. На этот раз звонила Татьяна. Легка на помине.

3

Известный всему городу особняк на Богоявленской, бывшей улице Атеистов, без преувеличений можно было назвать дворцом. Собственно, он и являлся таковым - и по внешнему виду, и по внутреннему убранству. Как же иначе? Ведь особняк служит жилищем не абы кому, а самому Петру Великому.

Это может показаться удивительным, но Петр Алексеевич Великий, мультимиллионер и меценат, имя которого гремело по всей стране, жил не в столице и не в какой-нибудь Швейцарии, как можно было предположить, а в провинциальном Ровске, сохраняя верность земле, где когда-то родился. В одном из интервью он как-то признался, что не переезжает в Москву, Париж или другую мировую столицу, дабы не затеряться среди прочих воротил бизнеса, привыкших кучковаться в мегаполисах, где удобней проворачивать крупные дела. Банкир, которого подчиненные и приятели за богатство, властность и звучное имя прозвали Царем, заявлял в упомянутом интервью: "Ощущать себя в полной мере Петром Великим я могу только в Ровске".