Охота вслепую

— Я знаю здесь недалеко кинотеатр. Сегодня там идет отличный фильм. «Безумное приключение» с Джеймсом Белуши. Девчонки говорили, фильм прелесть, забавный, просто обхохочешься! Сходим?

— Конечно сходим, — подхватил предложение Степан, радуясь тому, как легко развивается их знакомство.

Джейн шла рядом, иногда почти повисая у него на руке и стараясь поплотнее прижаться, прячась от дождя под его зонт.

В темном зале, где уже шли первые кадры фильма, они пробрались на задний ряд. На светлом поле экрана метались какие-то мужчины и женщины, яростно выяснявшие отношения. Сержант, не обращая особого внимания на экран, тихо переговаривался с Джейн.

— Ты с родителями живешь?

— Нет, одна. Снимаю квартиру на пару с подружкой, — прижимаясь к его плечу, тихо в ответ шептала Джейн. — Хорошая квартира, но дорого. Да и Лайза частенько парней водит, а с ними не отдохнешь. Я уже два года в Нью-Йорке. Приехала сюда из Орегона. Там у меня отец остался и старшая сестра. А ты давно в Штаты приехал? Ты эмигрант?

Он взял ее за руку и стал тихонько поглаживать удивительно тонкую и нежную ладонь. Экран ярко вспыхнул: комик Джеймс Белуши мчался на мотоцикле под калифорнийским солнцем вдоль кромки океана. Степан заметил, что Джейн искоса смотрит на него внимательными искрящимися глазами. Он не выдержал и наклонился навстречу ее дыханию, ее влажным ждущим губам…

В ресторанчике на углу, куда они зашли после кино-сеанса, они пили шабли. Джейн проголодалась и заказала себе салат «Цезарь». Он с улыбкой наблюдал, с каким изяществом она поглощала еду, и одну за другой курил любимые сигареты. Странное дело, он волновался, предвкушая сладостную ночь любви.

Когда они вышли на улицу, дождь все еще моросил. Блестел черный, словно лакированный, асфальт, отражавший трехлепестковые бутоны уличных фонарей.

— А давай поедем ко мне, Джейн, — наконец взял инициативу в свои руки Степан. Он не удивился бы, услышав в ответ ее решительный отказ.

Но Джейн лишь благодарно улыбнулась, просунула руку ему под локоть и, приклонив голову к его плечу, тихо прошептала в ответ:

— Поехали, Джон. Лайза сегодня опять дружка приведет… Снова мне всю ночь слушать, как они возятся за стенкой, трясут кровать да стонут, как два тюленя…

Лифт не работал. Когда стали подниматься по темной лестнице к нему на четвертый этаж, Джейн оступилась на своих высоких каблучках, подвернула ногу и едва не упала в темноте. Но Степан оказался рядом, он подхватил ее на руки, и, не говоря ни слова, вместе с ней взбежал наверх.

— Ты такой сильный, Джон, — произнесла она, задохнувшись от восхищения в его крепких объятиях.

Степан, не опуская ее на пол, держа одной рукой, нашарил свободной рукой в кармане ключи и отпер дверь. В квартире он усадил ее в кресло, снял сапожок с подвернутой ноги, опустился на колено и стал умело, как много лет назад его учили в тренировочном лагере на Корсике, массировать лодыжку, с нежностью ощущая в своих ладонях тонкую девичью ножку. Потом, откинув подол платья, он принялся целовать ее коленки, горячую гладкую кожу выше колена, прижимаясь щекой к ее шелковистой ноге.

Джейн глубоко задышала. Ее лицо раскраснелось.

— Подожди, — шепотом остановила она его и порывисто встала. — Мне надо в ванную, я сейчас приду.

Он прошел в спальню, быстро разделся и лег в кровать. Минут через пять вернулась Джейн. В струящемся из окна призрачном свете уличных фонарей он увидел, как она скинула белую блузку и, оставшись нагишом, скользнула к нему под одеяло. Она прижалась к нему горячим гибким телом, шепча в самое ухо:

— Поцелуй меня! Я хочу тебя!

Степан откинул одеяло и, аккуратно разведя ее руки в стороны, принялся целовать маленькую, как у девочки-подростка, грудь с чуть припухлыми сосками и влажные губы. Он обнял тонкую талию и, ощутив прилив неодолимого вожделения, мягко развел худенькие бедра и прильнул губами к розоватому влажному устью, окаймленному сверху черной мшистой порослью. За время своего пребывания в Южной Африке Степан встречался с тамошними жрицами любви, которые обучили его всевозможным изысканным ласкам, доставляющим любой женщине тонкое и сладкое удовольствие. И, когда Джейн, вся истекая соком сладостного возбуждения, сама направила его отвердевший клинок по нужному маршруту в свое огнедышащее жерло, он уперся локтями в кровать и, нависнув над ней, стал мерно и мощно вспахивать ее лоно. В такт бешеным движениям Джейн неистово мотала головой и стонала в полный голос, впившись острыми ноготками ему в спину Достигнув вершины наслаждения, она резко выгнулась навстречу, тесно прижавшись к нему, и издала протяжный вопль. Потом бессильно обмякла и, раскинув тонкие руки, замерла, плотно смежив глаза, — точно уснула.

Степан лег на спину и уставился в потолок. Он дотронулся ладонью до разметавшихся по подушке густых волос Джейн и, запустив пальцы в шелковистый водопад, стал перебирать легкие пряди. Ему было хорошо, покойно, уютно.