Охота за атомной бомбой. Досье КГБ № 13 676

И в новой квартире Гарри Хаутона на Веймут-Бэй были найдены компрометирующие материалы: отчеты о проведенных испытаниях новых вооружений для подводных лодок, навигационные журналы Портленда, спичечный коробок с двойным дном, где лежала инструкция о правилах агентурных встреч, 500 фунтов стерлингов в ценных бумагах и 650 фунтов стерлингов наличными. Деньги лежали в шкатулке. Этель Джи была более осторожна. У нее нашли только список фамилий двенадцати сотрудников секретной лаборатории. Она располагала 4747 фунтами стерлингов в ценных бумагах, что представляло собой весьма значительную сумму, если учесть, что Этель получала всего 10 фунтов в неделю.

Как и следовало ожидать, во время судебного процесса неизбежно встал вопрос: а была ли в действиях обвиняемых угроза безопасности Великобритании? Отмечалось, что документы, которые передал Хаутон Лонсдейлу во время последней встречи, не могли нанести большого вреда, а фотографии "Дредноута" были столь несовершенными, что на них отсутствовало изображение атомного реактора. Хаутон использовал этот аргумент в свою пользу. Он утверждал, что намеренно выбирал ничего не значащие документы, нарочно делал плохие фотографии, чтобы защитить интересы Великобритании. Что проданные им документы казались важными лишь с виду. Однако суд не принял во внимание утверждения Гарри, что он якобы одурачивал Центр на протяжении многих лет, продавая Лонсдейлу негодный товар. Из всех сделанных выводов самым существенным нам кажется следующий: "Англичане никогда бы не узнали о реальном масштабе советской шпионской сети, если бы британские секретные службы случайно не напали бы на ее след. Она безотказно функционировала на протяжении многих лет, а Крогеры были главным ее звеном"1.

Теперь, когда Крогерам предстояло предстать перед судом, а затем отправиться в тюрьму, они должны были непременно приуменьшать реальное значение своей деятельности.

6. У себя дома... В Москве

Суд

Портлендское дело не принесло лавров ни Скотленд-Ярду, ни МИ-5, ни Центральному уголовному суду. Три почтенных учреждения имели все основания для недовольства. Во-первых, им не удалось добиться от Гордона Лонсдейла и от Крогеров полного признания в том, что они занимались шпионской деятельностью. И Лонсдейл, и Крогеры просто назвали свои подлинные имена, национальность и своих работодателей. Во-вторых, так и не была установлена степень ущерба, нанесенного безопасности Великобритании. В-третьих, никто не мог точно сказать, какие именно секреты были украдены. Одним словом, тот факт, каким образом Крогеры, известные ЦРУ как Коэны, исчезли в 1950 году из Нью-Йорка и появились через пять лет в Лондоне в качестве книготорговцев, так и остался необъясненным. А ведь Крогеры жили напротив здания суда - надо было только улицу перейти - и к тому же в течение шести лет занимались разведывательной деятельностью прямо под носом у Скотленд-Ярда. Британским властям действительно нечем было гордиться1.

При расследовании этого дела выяснилось, что в Великобритании осуществлялась на высоком профессиональном уровне хорошо замаскированная разведывательная операция. Однако существенных доказательств преступления, за исключением хозяйственной сумки, конфискованной на Ватерлоо-роуд, не существовало. То, что Крогеры хранили у себя радиопередатчик, пусть даже изготовленный из деталей неустановленного происхождения, не было само по себе нарушением закона. К тому же передатчик не мог вывести на след уже отправленных сообщений. Микроточки, обнаруженные в сумочке Хелен, содержали письма, написанные женой Лонсдейла. Переведенные на английский язык и зачитанные в суде, они характеризовали Лонсдейла как примерного семьянина и уж никак не обличали его в совершении ужасных преступлений. Деньги, найденные у всех пятерых, безусловно, служили доказательством характера их занятий, но только для обывателей, не для суда.

Негативы, извлеченные из зажигалки, изъятой при обыске, помогли МИ-5 установить время, когда Хелен посылала сообщения в Москву. Речь шла о периоде с 14 апреля 1960-го по 26 января 1961 года. Наблюдение было прекращено в день ареста, то есть 7 января. Таким образом, период преступной деятельности обвиняемых был определен с 14 апреля 1960-го по 7 января 1961 года. Короче говоря, на процессе по делу "Портлендской пятерки" рассматривались только восемь последних месяцев ее деятельности, хотя Хаутон и Джи занимались шпионажем на протяжении четырех лет, а Лонсдейл и Крогеры - шести.

Выписанные на различные имена паспорта, обнаруженные у Лонсдейла и Крогеров, подтверждали, что они жили под псевдонимами. Но кем они были в действительности? На предварительном слушании Лонсдейл и Крогеры отказались назвать свои подлинные имена и сотрудничать со следственными органами. Таким образом, в руках Скотленд-Ярда оказались три неопознанных нелегала.