Охотник

– Хм… ладно. Пусть будет так. – Олег задумался и снова кивнул. – Будем считать, заключили с тобой договор. Мы с тобой вместе до тех пор, пока эта связь не начнет кого-нибудь из нас напрягать. Тогда честно говорим друг другу все, что думаем, как друзья. Что-то не устраивает – разбегаемся. Никаких обязательств. Никаких претензий и сцен ревности. Узнаю, что ты с другими мужиками крутишь – расстаемся. Не люблю делить бабу еще с кем-нибудь. Если только это не шлюха за деньги. Но там другое дело – купил, сделал дело и ушел. Но любовница, моя женщина – только для меня одного. Ну а ты, если что, не закатываешь мне сцены ревности, как сегодня! Даже если и вправду застанешь меня за… ну… в общем – понятно. Согласна? Если да – давай попробуем быть вместе. Если нет – уходи. Прямо сейчас. Спасибо тебе за отличную ночь, за добрые слова, и… прощай.

Молчание. Тягостное. Долгое.

В коридоре кто-то бубнит, мужские голоса, женский смех на улице. Журчание в канализационных трубах. Муха – откуда взялась? Кружит, целится, жужжит… начни гонять – сейчас же, гадина, спрячется, и говори после этого, что у насекомых нет мозгов! Хитрая тварь!

Мысли тоже жужжат. Расслабленность. Хочется лечь, забыться. И никого не видеть хотя бы пару дней! Но нельзя. Пока нельзя. Пока – он не имеет своей жизни, своей судьбы. Чужая судьба. Чужое тело. Чужой мир. Чужие порядки и люди. И нужно к ним привыкать.

– Гадина ты! И все вы, мужики, гадины! – наклонилась, схватила за шею, впилась в губы, отпустила, посмотрела в глаза. Глазищи зеленые, с искорками, смеются.

– Все равно тебя люблю! Никому не отдам!

«Попался. Все-таки попался! Закончу, как Ион! Ладно… жизнь покажет…»

Вслух:

– Жизнь покажет!

– Покажет, – эхом, с усмешкой. – Давай не будем заглядывать вперед? Живем как живем. Что будет завтра – какая разница?

«Пятнадцать лет так жил. Сегодняшним днем. В своем мире. И снова, здесь?! Ну а чего я ждал – в «загробном» мире будет легче?»

– Я не вовремя?

Маша отпрянула от Олега, пересела на табурет. Зоя Федотовна слегка улыбнулась.

– Если что, я чуть позже зайду, хорошо?

– Да все в порядке. Я сейчас уйду, – не смутилась Маша. – Вам поговорить нужно? Наедине? – Посмотрела на Олега, мол, видишь, какая покорная? На все согласная! Вот!

– Я дочку привезла. Олег, посмотришь? Полечишь?

Сергар легонько вздохнул, кивнул:

– Посмотрю. Ведите. Я вас только вот что попрошу… принесите мне еды получше. Эту дрянь больничную видеть уже не могу!

– А я разве не сказала?! – всполошилась Маша. – Вот же дура! Я тебе котлеток нажарила, картошечки наварила, огурцов купила – базарных, сами мы не закручиваем. Селедочки, даже наливочки принесла! Сливовой – вкусная! М-м-м-м! Я чуть-чуть попробовала – язык проглотишь! На черносливе!

– Чего язык? – не понял Сергар, занятый своими мыслями.

– Проглотишь… – слегка растерялась Маша. – Ну… выражение такое. Вкусно, значит. Покушаешь?

– Я могу сходить в кафе, принести чего-нибудь повкуснее. Надо? – неуверенно предложила Зоя Федотовна. – Чего хочешь? Что принести?

– Ничего не надо! – отрезала Маша. – Мне что, выкидывать! Наготовила! Щас покушает и полечит! Покушаешь, Олежа?

– Покушаю, – кивнул Сергар-Олег. – Немного. Живот бурчит с голоду, отвлекает. С вашей больничной еды не растолстеешь.

– Отлично! – обрадовалась Маша и начала доставать из сумки продукты. Остановилась, кивнула Зое. – А вы пока приготовьте дочку. Щас он, пятнадцать минут, и все. Правда, Олежа?

– Правда! – обреченно кивнул Олег, которому казалось, будто он попал в огромную колею от повозки-лесовоза и никак не может из нее выскочить. Бежит, бежит, бежит… как пойманная мышь по клетке, подпрыгивает, надеясь выскочить на простор, – и не получается. Слишком глубока колея, слишком малы силы.

* * *

Девочка была хороша. Если забыть, что с ее красивых губ свисает струйка липкой слюны, а глаза невидяще смотрят куда-то вверх, выше голов. Постригли коротко, видимо, чтобы меньше заботиться о волосах. Одета в халат, под халатом ничего, кроме памперса. Такие Мария Федоровна надевала на Олега, пока были деньги. Потом перестала. Дорого.

Тело хорошо развито, можно сказать – красиво. Небольшие крепкие груди, круглые, упругие бедра, длинные ноги. Фигуры Маши и этой девочки очень похожи, только Машина грудь покрупнее. А так – переставь головы, не отличишь!

«Красивые женщины красивы одинаково! – вдруг подумалось Олегу-Сергару. – И только уродство разное. Видимо, есть какие-то параметры, по которым человек, сам не понимая того, определяет, что эта женщина красива, а вот эта – нет. Впрочем, наверное, дело вкуса. Вспомнить только Гезера! Он с ума сходил по толстухам, да таким, чтобы рука толщиной с его ногу!