Охотник на попаданцев

– Вообще-то, местами мне даже понравилось, но не то чтобы для меня сильно привычна ситуация, когда надо всё время кого-то убивать, а тем более когда кто-то убивает тебя. Конечно, лет десять назад, во времена, когда я преподавал в школе и в техникуме, мне постоянно хотелось кого-нибудь убить, причём не просто убить, а медленно, а потом расчленить, раскидав отдельные части жертвы по разным помойкам и утопив голову в сортире. Сразу уточню, что это желание относилось не к детям или коллегам-преподам, а исключительно к моему тогдашнему непосредственному начальству в лице директоров и завучей – ко всем этим вороватым, полусумасшедшим тёткам пенсионного возраста, превратившим вверенные им учебные заведения в феодальные вотчины. Но тогда на то были объективные причины – платили нам не просто мало, но ещё и с задержкой, да к тому же это самое начальство постоянно норовило прочитать нотации на тему того, какое мы все (рядовые педагоги то есть) пропащее дерьмо и как им западло платить нам те гроши, что у нас в стране называются «учительская зарплата» (как будто они нам платили из собственного кармана!). Так что тогда у меня действительно «наболело», а сейчас – даже не знаю. Не хватает мне темперамента и нужного градуса злости для роли киллера, да и не испытываю я от этих дел особого удовольствия. Ведь я же не маньяк, но и далеко не профессионал…

– Ну, не надо себя недооценивать и думать, что профессионализм в данном случае состоит только в том, чтобы лично дырявить чьи-то тупые головы из снайперской винтовки, непременно с контрольным выстрелом. Настоящий агент-оперативник должен максимально примеряться к обстоятельствам и максимально использовать для дел, связанных с ликвидациями, «местный ресурс». То есть убивать прежде всего чужими руками. И, надо признать, что у тебя это более-менее получилось…

– Ну, спасибо… Кстати, а Клава осталась в живых?

– Думаю, что скорее да, чем нет. Точнее сказать я, увы, не могу. Ты в курсе, что в той реальности у нас нет ни постоянной агентуры, ни средств наблюдения? Хотя, возможно, теперь что-нибудь может и появиться…

– И на том спасибо. Так что – на этом всё?

– Конечно, нет. Считай, что очередной экзамен ты успешно выдержал, а работу мы тебе найдём, не сомневайся. Дел много, людей мало. Ещё вопросы будут?

– Нет, а что?

– Ничего, тогда соберись. Процесс возврата в исходную точку уже пошёл. Сейчас будет холодно…

Финальное лирическое отступление

Вернулся я на Родину…

Наше время. Очень поздний вечер 23 февраля 20… года. Через семь-восемь часов после отбытия. Парк Победы в г. Краснобельске. Урал. Россия.

Реальность сгущалась вокруг меня очень медленно. Наконец я ощутил холод и очнулся, стоя по колено в снегу, провалившись в наст и упираясь лбом в кривую берёзу на склоне, левее лыжного спуска. Прикинув кое-что в уме, я понял, что обратно меня выкинуло метрах в трёхстах от места отбытия. Неплохая получилась точность, надо признать.

Я повернулся и осмотрелся. Кругом были знакомые лиственницы и прочие берёзы-осины, а в чёрном зимнем небе за рекой висела на фоне звёзд и огоньков пригородных посёлков почти полная, бледно-желтоватая луна.

Ну что, считай, дома. С прибытием. Ночь, темно, Россия, бежать некуда…

Мои настроенные по дакарско-конакрийскому времени наручные часы в данный момент показывали цену на дрова, но, судя по некоторым внешним признакам, было что-то в районе 22.00–23.00 местного – в ресторане «Бугель» с другой стороны лыжного спуска уже горело половинное освещение, но заведение ещё не закрылось – где-то в глубине ресторации шалый голос молодой Вики Цыгановой пел что-то там про поиски чьей-то любви и северный ветер. Здравствуй, Россия, ты помнишь меня?

Вполне себе в тему, хотя где-то всё-таки пошловато…

Такая вот со мной приключилась история, ребята. Заранее знаю, что вы скажете – надо, чтобы «герою хотелось сопереживать», экшена маловато, да и что это автор всё время о себе да о себе? На последнее отвечу словами Александра Трифоновича Твардовского – а автор что, не человек? А по поводу остального спрошу – у таких, как вы, «есть желание сопереживать», к примеру, Роде Раскольникову? Что – не знаете, кто это такой? И правильно, ведь «Преступление и наказание» – книжка, мягко говоря, толстая, «многобукфф», не каждый нынешний среднестатистический недотыкомка подобное одолеет, даже если очень захочет. Тем более что у «кого надо» есть мнение о том, что «Достоевского в школе читать рано».

Нет, я понимаю, что сейчас наступили радостные и фантастические времена, когда фактически каждой «обезьяне» (часто помимо её желания) выдали по «пишущей машинке» в виде различных «умных» электронных устройств – сбылась мечта идиотов.