Охотник-убийца. Воспоминания оператора боевого дрона

Вскоре показался Джелалабад. «Чинук» пролетел над городом и снизился в нескольких милях от него в чистом поле. Вокруг ни следа цивилизации кроме скопления глинобитных хижин с возделанными участками. Пейзаж украшали величественные снежные вершины на заднем плане. В самом Джелалабаде было больше цивилизации, чем в других частях страны; некоторые называли его Палм-Спрингс Афганистана. Я бы не подумал, что Палм-Спрингс может быть таким.

Два камуфлированных под пустыню «хаммера» без дверей и ветровых стекол резко остановились, когда я вышел из вертолета. Команда из десяти зеленых беретов выскочила наружу. Следом ехали две «Тойоты», в которые набилось десятка два местных ополченцев – уже седые, бородатые, в традиционной афганской одежде, вооруженные «Калашниковыми» и РПГ.

Зеленые береты выглядели как настоящие головорезы. Все обросли густыми бородами, как будто только что пережили тюрьму талибов. Некоторые были в бейсболках полиции Нью-Йорка. Они были вооружены до зубов, пистолеты были окрашены в разные цвета камуфляжа, с оптическими прицелами. Единственное, чего не хватало, это лошадей, на которых, как я слышал, они ездили, чтобы слиться с местными. «Будь жестче и меньше похож на ботаника-интеля, все пялятся на тебя», подумал я.

Один из парней подбежал и спросил:

– Ты интель?

– Да, – прокричал я, пытаясь переорать грохот двигателей удаляющегося «Чинука».

Я выделялся: чисто выбрит, свежая стрижка, совершенно новая форма, на моем новом пистолете все еще сохранилась смазка.

– Добро пожаловать в команду, мы рады что ты у нас есть[10], – сказал он и осклабившись добавил: – Начинай отращивать волосы. Тут не учебка.

Всего в отряде было 15 американцев и 80 афганских ополченцев. Мы были одними из первых, кто занял аэродром Джелалабада. Взлетка все еще была усеяна остовами танков и самолетов российского производства, брошенных невесть когда. Некоторые участки были обложены камнями, окрашенными в красный цвет – это означало минные поля.

Я подумал, что меня разыгрывают, когда парни показали мне мой новый дом, подземную тюрьму, которая когда-то была домом для Аль-Каиды и Талибана. Она была запрятана под старым терминалом. Моя тюремная камера? Построенный из бетона, с облупившейся желтой краской, с хлипкой фанерной дверью. Очаровательный штрих – на стене остались следы когтей. Сколько же народу тут довели до потери рассудка?

Следующие нескольких месяцев я познавал, что значит быть специалистом по разведке. Я отрастил бороду и сменил форму на шальвар-камиз[11] и тюбетейку куфи. Мы мотались по отдаленным деревням, встречались с местными жителями и лидерами племен, одновременно собирая разведданные. Иногда люди не могли отличить нас от местных. Было немного похоже на роль путешественников-первопроходцев эпохи географических открытий. Некоторые районы Афганистана были настолько отрезаны от мира, что люди думали, что тут все еще стоят русские.

В Афганистане я отпраздновал двадцать первый день рождения. Команда праздновала вместе со мной, в мою честь выпили несколько бокалов «почти пива» – безалкогольной бодяги со вкусам «Бадлайта» (употребление спиртного было строго запрещено). У моих сверстников дома, не могло бы уместиться в голове, как можно праздновать совершеннолетие без грандиозной пьянки на всю ночь. Может быть, им лучше и не знать. Наверное, именно затем я и остальные солдаты здесь – чтоб им никогда не пришлось этого узнать.