Охотник за приданым

— Я должна вам все объяснить. Когда вы приняли меня за горничную, я почувствовала себя до того униженной! Но скорее умерла бы, нежели сказала, кто я на самом деле. Надеялась расстаться с вами еще у двери. Но потом вы вошли в дом, и мне пришлось играть эту роль гораздо дольше, чем я предполагала. — Она помолчала и продолжила: — Я решила, что ничего страшного не случится, потому что мы никогда больше не увидимся. Но когда я узнала, что вы приглашены на оглашение завещания, мне стало не по себе. Я… — Она снова умолкла, ожидая, что он скажет.

Он улыбнулся, пряча досаду.

— Моя очередь извиняться? Вы этого ждете? Долго же вам придется ждать. Меня никогда не мучает совесть, — сказал он, натянуто рассмеявшись. — Тем не менее я принимаю ваши извинения.

Она побледнела от нанесенного оскорбления:

— Правда? Вы невероятно добры!

— Да. Не злопамятен.

Его вымученную улыбку сменила вполне искренняя ухмылка. Леди Оливия прямо на глазах превращалась в острую на язык девчонку, какой он ее и запомнил.

— В чем дело? Я не должен был принимать ваши извинения?

К его радости, она разозлилась:

— С вашей стороны это самое настоящее хамство! У вас намного больше причин извиняться, чем у меня.

— Что ж, раскрою вам секрет. Если бы я извинялся за каждый свой проступок, у меня не осталось бы времени заниматься любимым делом — грешить. — Он подмигнул.

— Не сомневаюсь, — сердито бросила она.

Он наклонился к ней настолько близко, как только позволяли приличия в общественном месте.

— Раскрою еще один секрет, — ласково произнес он. — Вам тоже понравится грешить.

От потрясения губы ее приоткрылись. Он пристально посмотрел на них. Он мечтал о ее поцелуе, всего одном, прежде чем она исчезнет из его жизни. В ее необыкновенных глазах он увидел желание, такое же сильное, какое испытывал сам. Но все это несбыточные мечты. Так что лучше о них забыть.

Сознает ли она, что ее можно читать как открытую книгу? Наверное, нет. Она была смущена и испугана. И едва сдерживала гнев. Но умела подавить в себе любые эмоции. Она отошла от него на шаг.

— Какой же вы наглец! Не хочу вступать с вами в перепалку…

— Слишком поздно.

— Если, по-вашему, вам не за что просить прощения, то мне и подавно.

— Я не говорил, что мне не за что извиняться. Я просто сказал, что не стану этого делать.

— Я ведь хотела закончить дело миром, — возмущенно заявила она. — А вот вы, милорд, с самого начала замышляли недоброе. Обманывали мистера Биба, притворившись его другом, задумали соблазнить порядочную женщину и завладеть ее деньгами. Самая заурядная подлость в чистейшем виде!

— Подлость не бывает чистейшей. И редко заурядной.

— Правда? Как интересно! — Глаза ее засверкали. — Поверю на слово: вами эта область всесторонне изучена.

Он засмеялся:

— Мудро. Новичку стоит прислушиваться к советам эксперта. Так, давайте подумаем… Как мне применить свои навыки на благо школы? Осмелюсь предположить, что она остро нуждается в небольшой добавке подлости. Я лучше всех могу удовлетворить эту потребность. Восемьсот фунтов в год обеспечат вам стабильные поставки. Она раздраженно притопнула:

— Вы все смеетесь, а мы ведь оказалась в очень неприятном положении.

Он притворился непонимающим:

— Со школой?

— Да нет же! Вы и я. Это ужасно. — В ее голосе звучало отчаяние. — Я надеялась, что мы больше никогда не увидимся, а теперь у меня нет выбора.

Он знал, что Оливия поведет себя подобным образом, и досадовал, что она причинила ему боль своей неприязнью.

— Вы забыли, что я отказался от наследства, — твердо заявил он, — и к вашей драгоценной школе не имею ни малейшего отношения. Скоро ваши страдания закончатся, мадам. Это наш последний разговор.

Она нахмурилась:

— Но почему? Почему вы отказываетесь от наследства, если до того нуждаетесь в деньгах, что уж решили охотиться .за приданым?

Он поморщился.

— Как бы я ни нуждался, ни за что не стану плясать под вашу дудку, — заявил он. — Ведь вы не подпустите меня к деньгам ближе, чем на пушечный выстрел. Святой бы не устоял — такая возможность проучить меня! — Он сардонически улыбнулся. — А вы, мадам, далеко не святая.

Она залилась краской гнева:

— Да как вы смеете? Святость тут ни при чем. Я с радостью отдам вам содержание, если вы его заслужите. Почему бы и нет?

Он иронично поклонился:

— Превосходно! Мои аплодисменты! Вы отдадите мне содержание, если я его заслужу. А что заставите делать, милая леди? Грузить уголь? Выносить помои? Поймите, мадам, мне придется быть у вас в подчинении! А потом, что бы я ни делал, вы можете с полным правом заявить, что этого не достаточно, и отказать мне в деньгах.

— Понятно, — сказала она. — Вы даже не пытаетесь играть в благородство. Отказываетесь от наследства лишь потому, что не надеетесь его получить.

— Именно так. Я, разумеется, убит тем, что вы разгадали мои низменные побуждения, но вы абсолютно правы. Ваша школа меня нисколько не интересует, я просто хочу избежать еще одного унижения. Уже несколько часов меня гложет досада.

На ее лице снова отразилось недоумение.