Охотник за приданым

Стюарт в отчаянии только качал головой. Он надеялся, что появление его дочери в свете произведет фурор, всколыхнет весь Лондон… Так оно и случилось, но, к несчастью, совсем в другом смысле. Да, отныне имя Лили Монтегю будет у всех на устах. Уже сейчас, куда ни взглянешь, натыкаешься лишь на кривые усмешки, презрительно поджатые губы да исполненные благородного негодования глаза.

— Ты должен остановить ее, Стюарт! — вне себя от ярости прошипела ему на ухо Леония и увлекла его в укромный уголок, где они могли поговорить без свидетелей. — Если Лили не прекратит сейчас же вести себя подобным образом, то завтра ты станешь посмешищем для всего Лондона. На тебя будут показывать пальцами и говорить: «Стюарт Монтегю? Ах да, тот самый, у которого дочка шлюха!» Это полный провал, дорогой, крушение всех наших надежд. После сегодняшнего, с позволения сказать, бала едва ли найдется хоть один болван, кто рискнул бы жениться на ней, невзирая на ее богатство. Так что, нравится тебе или нет, но нам придется терпеть это неслыханное сокровище рядом с собой еще немало лет.

А ты просто стоишь и смотришь, как она втаптывает в грязь твое доброе имя!

Стюарт скрипнул зубами и мысленно поклялся положить конец безобразному поведению дочери. В тот самый момент вальс закончился. Лили на какое-то мгновение оказалась одна, в ожидании новой жертвы своих чар, и лорд Монтегю решительно направился к ней, намереваясь насильно, если понадобится, отвести ее наверх и запереть там, дабы спасти хотя бы крохи былой репутации семьи.

Но он опоздал: девушку пригласили на очередной тур.

Еще дважды, используя паузы между танцами, Стюарт пытался деликатно вмешаться, однако все его усилия оказались тщетны.

Лили упрямо продолжала приводить свой план в исполнение, хотя дурачить незадачливых простофиль, принимавших ее игру всерьез, ей уже порядком надоело. Она отлично знала, что зала уже кипит сплетнями, и в любой момент ожидала вмешательства разгневанного отца. Впрочем, вечер близился к концу, и — сделанного не воротишь! — думать о последствиях своего поведения было уже слишком поздно. Девушка знала, чего хотела, но не отдавала себе отчета в том, насколько все это серьезно. Лондонцы народ злопамятный. Теперь ей долго еще суждено быть притчей во языцех — по крайней мере до тех пор, пока какой-нибудь новый скандал не затмит ее «подвигов».

И все же в глубине души она праздновала победу. Пусть ее осудит свет, пусть все отвернутся от нее, зато угроза быть изгнанной из собственного дома больше ей не страшна. Пройдет время, все забудется, и когда-нибудь она сама сможет выбрать себе мужа.., если захочет, разумеется.

Лили утешалась этими мыслями вплоть до последнего танца, за которым должен был последовать легкий полуночный ужин, означавший конец бала. Едва прозвучали первые такты прощального вальса, вся ее уверенность улетучилась, подобно предрассветной дымке под лучами палящего солнца: к ней решительно направился он, тот самый таинственный незнакомец, чей взгляд преследовал ее весь вечер.

До сих пор лишь Хомеру Фентону всерьез удалось смутить Лили. В прохладном полумраке сада она ожидала от него, как и от других, очередного быстрого, вежливого поцелуя, но юноша сжал ее в объятиях и страстно прильнул к губам. Ошеломленная таким напором, девушка не сразу почувствовала его ладонь под вырезом своего платья и опомнилась лишь тогда, когда ее левая грудь оказалась в плотном кольце его трепещущих от возбуждения пальцев.

Она была слишком неопытна, чтобы предвидеть подобный поворот событий заранее, Фентон же, не встретив вначале сопротивления, пришел к единственно возможному выводу: она совсем потеряла от него голову, и ринулся в бой. Урок пошел Лили на пользу. Ни одному из следующих своих партнеров по танцам она уже не позволяла распускать руки, вовремя распознавая момент, когда те готовы были перейти в наступление.

Этим вечером Лили довелось узнать довольно много об отношениях между мужчиной и женщиной, но, глядя на подходившего незнакомца, она невольно подумала, что он способен научить ее большему Чему именно? Ее юный ум терялся в догадках, но интуиция быстро подсказала — тому, что воспитанной молодой леди знать не положено.

Он двигался уверенно, легко, с кошачьей грацией, хотя его длинные стройные ноги ступали с некоторым напряжением, словно их хозяин шел не по зеркальному паркету танцевальной залы, а по шаткой палубе корабля; на узких бедрах, обтянутых черными брюками, при каждом шаге проступали бугорки мышц. Девушка вдруг почувствовала, как ее щеки заливаются румянцем. С какой стати? Краснеть в ожидании кавалера пристало какой-нибудь недотроге-скромнице, а не той «роковой женщине», роль которой она сегодня избрала… Думая так, Лили все же продолжала разглядывать незнакомца. Ее взгляд скользнул вверх, по мощной груди, широким плечам, и остановился на загорелом лице. Нижняя губа незнакомца была чуть полнее верхней, что говорило о своеволии и упрямстве, а в глазах цвета безлунной ночи вспыхивали и гасли таинственные искры.