Охотник за приданым

Она почувствовала его губы на своей шее, они медленно приближались к подбородку, к щеке, ко рту… Девушка попыталась отвернуться, но он уже поймал ее плотно сжатые губы в плен поцелуя и жадно прильнул к ним. Она хотела позвать на помощь, но вместо крика с ее уст слетел какой-то всхлипывающий стон, и она только облегчила ему задачу: его язык мгновенно скользнул между приоткрывшимися губами и углубился в пьянящие недра рта.

Не размыкая кольца своих рук, Мэт плавно опустил девушку на мягкую траву, и его пальцы быстро и умело начали распускать шнуровку ее платья.

Кулачки Лили истерично застучали по широким плечам американца.

— Прекратите, остановитесь! — задыхаясь под его тяжестью, молила она. — Это.., это нехорошо!

Ладони Мэта уже скользили по шелковистой коже ее упругой груди; внезапно его дыхание участилось, а в пальцах появилась едва заметная дрожь.

— О боже, какие они нежные, — бормотал он, не обращая ни малейшего внимания на ее протесты, — их так приятно трогать…

Его прикосновение было легким и мучительно дразнящим, ладони двигались мягко, ласково, чего от мужчины, решившего взять женщину силой, уж никак нельзя было ожидать.

Лили коротко вскрикнула: он быстрым движением спустил ей платье до пояса, и его горячий язык нашел ее соски.

По телу девушки пробежала сладкая судорога, она изогнулась под ним, чувствуя, как сознание застилает пелена красного тумана. Платье скользнуло еще ниже — к бедрам, а его ладони уже требовательно гладили ей живот; затем, действуя одной рукой, Мэт поднял девушке юбку, кончики его пальцев нежно пробежали по внутренней стороне бедра и устремились к вратам, скрывавшим цветок ее девственности. Когда же он раздвинул ей ноги и Лили почувствовала между ними всю тяжесть его тела, она окончательно уверовала, что уже не уйдет с этой поляны такой, какой пришла.

Мэт изнывал от желания. Когда ему стало понятно, что без каких-либо крайних мер Лили не завоевать, он решил избрать путь самый простой и действенный — изнасиловать ее. Суровый кодекс того времени гласил: девушка обязана сохранить свою невинность до первой брачной ночи, и если лишит ее девственности он, то и выйти замуж она будет вынуждена только за него. Все шло строго по плану, и вдруг… Вдруг с ним что-то случилось. Нечто настолько неожиданное, что застало его врасплох. Едва он собрался заняться с Лили любовью, как в нем вспыхнула такая дикая, оглушающая и иссушающая страсть, какой он не испытывал еще ни к одной женщине. Эта девочка будила в нем чувства, в существование которых он никогда не верил, взывала к тем сторонам его души, что до сих пор дремали в самых потаенных ее уголках. Прекрасное, молодое, гладкое и никем еще не тронутое тело Лили притягивало с бешеной силой, и желание обладать им становилось манией, навязчивой идеей, но.

Но Мэт не мог заставить себя сделать ей больно, хоть чем-то обидеть ее, не мог допустить, чтобы она ненавидела его!

В тот самый момент, когда Лили простилась с последней надеждой сохранить свою честь, она вдруг почувствовала, что тяжесть, вдавливавшая ее тело в землю, исчезла.

Со стоном отчаяния Мэт сел рядом с ней и зарылся лицом в ладони, пытаясь справиться с собой, погасить пылавший в нем пламень. Но как, во имя всего святого, эта неопытная девочка смогла приобрести такую власть над ним?

Второй раз в жизни он сознательно пошел на попятную, отступив перед женщиной! И что самое удивительное, в первом случае это тоже была Лили. Тогда, в саду, он мог легко овладеть ею, стоило только поднажать. Мэт понимал, что Крис, узнай он об этом, горячо одобрил бы его сдержанность и умение держать себя в руках, но это мало утешало и уж совсем никак не помогало справиться с проблемами. Ладно, бог с ним, с Крисом, надо разобраться с самим собой, как в чем же дело? Неужели он, Мэтью Хоук, стареет? Как иначе объяснить, что желание защищать и заботиться пересилило стремление обладать? Всю свою жизнь он ненавидел в людях нерешительность. Презирал мужчин слабых, не способных разобраться в своих чувствах, пасующих перед трудностями лишь потому, что для их преодоления требовалось причинить кому-то боль.

Черт возьми! Похоже, он превращается в мягкотелого, сентиментального дурака. И все из-за чистоты и наивности этой странной девушки, деньги которой так ему нужны… А может быть, дело не только в деньгах?.. Ну вот, еще не хватало! Поздравляю тебя, Мэтью Хоук, к слабоволию вот-вот прибавится еще и слабоумие. Уж не вздумал ли ты влюбиться? Очнись, встряхнись и подумай наконец о том, кого ты любишь больше всего на свете, — о себе!..