Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

Шериф Ховенштейн попросил проанализировать это дело психолога из Напы доктора Р. Уильяма Мэтиса. Отметив ритуальный характер убийств, доктор Мэтис заявил, что убийца, скорее всего, забирает с трупов какие-нибудь трофеи. Поэтому за любым подозреваемым следует понаблюдать хотя бы неделю в надежде на то, что он приведет полицию к орудию убийства или другой улике. Говоря о внешности и личности убийцы, Мэтис описал его как привлекательного мужчину-победителя.

Ориентируясь на советы Мэтиса, Ховенштейн и Гад-дини расставили упреждающие ловушки. Например, они выдавали парковых рейнджеров-мужчин за девушек-туристок, но все было тщетно. Полиция испытывала колоссальное давление общественности. Шериф выступил с публичным заявлением: убийца терпеливо выжидает свою жертву, а потом подвергает психологической пытке, заставляя умолять о пощаде.

Агентура в Сан-Рафаэле прислала в Куантико запрос по делу, изначально адресованный нашему главному эксперту по насилию против женщин — Рою Хейзелвуду. Рой, всегда чуткий и внимательный, был потрясен этими убийствами. Помню, как он рассказывал мне о них по пути в офис, когда мы возвращались с занятий в Национальной академии. Мне даже почудилось, что Рой чувствовал себя лично ответственным, как будто совместных усилий ФБР и десятка местных агентств недостаточно; он считал, что обязан лично раскрыть дело и привести убийцу к ответу.

В отличие от меня, Рой работал преподавателем на полную ставку. Я же сложил с себя почти все обучающие обязанности и оставался единственным сотрудником отдела поведенческого анализа, который всецело посвятил себя профайлингу. Так что Рой попросил меня съездить в Сан-Франциско и поработать с полицией на месте.

Как мы отмечали ранее, к участию ФБР в расследовании полиция относится с некоторой неприязнью. Отчасти такое отношение восходит к дням Гувера, когда зачастую казалось, что Бюро вторгается в расследование и отнимает у полиции какое-нибудь резонансное преступление. Мой отдел так поступить не может без прямого обращения ведомства, имеющего старшую юрисдикцию, будь то местное отделение полиции или же само ФБР. Однако к расследованию дела «убийцы из чащи» шериф округа Мэрин почти сразу пригласил ФБР, а с учетом всей шумихи в СМИ он был бы только рад, чтобы поскорее объявился кто-нибудь вроде меня и хотя бы ненадолго переключил на себя внимание разъяренной общественности. Во всяком случае, так мне показалось.

В подчиненных шерифу отделениях полиции я ознакомился с материалами по делу и взглянул на фотографии с мест преступлений. Особенно меня заинтересовали наблюдения следователя округа Мэрин сержанта Рича Китона. Он заметил, что убийства совершались в самой глубине леса, там, где небо едва виднеется за густой кроной деревьев и куда на машине добраться совершенно нереально, разве что пешком, да и то топать пришлось бы с целую милю. Энн Олдерсон убили относительно недалеко от технической дороги, прямиком ведущей к склону горы. Все это буквально кричало о том, что убийца живет или работает неподалеку и знает местность как свои пять пальцев.

Свои мысли я изложил перед обширной аудиторией в просторном учебном зале Департамента шерифа округа Мэрин. Слушатели расселись полукругом, словно студенты в лекционном зале какого-нибудь медицинского училища. Из пятидесяти-шестидесяти присутствовавших было десять агентов ФБР, а остальные — офицеры полиции и следователи. Я окинул их взглядом и заметил пару седых голов — к расследованию дела с пенсии выдернули даже нескольких прожженных ветеранов.

Перво-наперво я подверг критике уже имевшийся психологический портрет преступника. Я считал, что наш клиент далеко не очаровательный, симпатичный и искушенный обольститель. Множественные колотые раны и неожиданные нападения со спины указывали на то, что мы имеем дело с асоциальным (хотя не обязательно антисоциальным), неуверенным в себе типом, чувствовавшим себя изгоем, неспособным вовлечь жертву в беседу, убедить, уболтать или обманом заставить выполнять свою волю. Пешие туристы, как правило, отличаются атлетическим телосложением. Поэтому нападения исподтишка ясно свидетельствовали о том, что получить контроль над жертвой преступник мог только одним способом: нанеся ей тяжелые увечья, пока она не успела опомнится.