Охотники за умами. ФБР против серийных убийц

В результате рассмотрения дела Риссела мы поняли, что одинаково важно анализировать поведение и убийцы, и его жертвы: является ли жертва человеком повышенного риска, как себя повела, что говорила, потакала ли насильнику или предпочла сопротивление. И каким образом произошла их встреча. Жертвами Риссела были случайно встреченные женщины — те, что по воле рока оказались поблизости от его дома. Убив однажды, преступник преодолел табу и, испытав от расправы наслаждение, понял, что может нападать снова, а потом безнаказанно удирать. Если бы нам пришлось принимать участие в раскрытии этого дела и готовить психологический портрет неизвестного субъекта, он изображал бы человека с определенным опытом — совершавшего насилия, но только не убийство. Так оно на самом деле и было. Но если говорить откровенно, мы бы ошиблись (во всяком случае, на первом этапе) в определении возраста. В момент первого убийства Рисселу только что исполнилось девятнадцать, а в нашем прогнозе, скорее всего, фигурировал бы мужчина от двадцати пяти до тридцати лет. Дело Риссела в очередной раз доказывает, что возраст — относительный фактор в нашей работе. В 1989 году сотрудника моего подразделения^ Грега Мак-Крейри вызвали в Рочестер, штат Нью-Йорк, по делу о загадочных убийствах проституток. Сотрудничая с капитаном Линде Джонсоном и лучшими полицейскими силами, Грег составил детальный портрет и разработал стратегию поимки убийцы, в результате чего был арестован и осужден Артур Шокросс. Позже мы проанализировали прогноз, и оказалось, что Грег угодил в самую точку: раса, характер, вид исполняемой работы, домашнее окружение, хобби, хорошее знание местности, связи с полицией — все, кроме возраста. Мак-Крейри предположил, что следует искать мужчину под тридцать с уже устоявшейся предрасположенностью к убийству. В действительности Шокроссу исполнилось сорок пять. Но оказалось, что, отбывая наказание за убийство двоих детей (такой же уязвимой добычи преступников, как старики и проститутки), он провел пятнадцать лет за решёткой и таким образом задержался в развитии. А через несколько месяцев после условного освобождения начал с того, чем занимался до тюрьмы.

Как и убивавший в период условного заключения Артур Шокросс, Монте Риссел тоже был освобожден условно. Он, подобно Эду Кемперу, обладал способностью убеждать психиатров, что его душевное равновесие восстанавливается, в то время как сам убивал людей. Получалось что-то вроде мрачного варианта старой шутки: сколько потребуется психиатров, чтобы поменять лампочку? Ответ: один, если лампочка захочет меняться. Психиатры и специалисты в области душевных заболений привыкли судить о состоянии пациента, основываясь на его собственных словах, и это предполагает, что пациент желает «выздоравливать». Оказалось удивительно простым делом обмануть множество психиатров, и лучшие из них согласятся, что единственным сравнительно надежным предостерегающим признаком надвигающегося преступления является история предыдущего. Я надеюсь, что в ходе работы по исследованию личности преступника мы сумели убедить медицинскую общественность не полагаться на слова пациента, если речь идет о поведении убийцы или насильника. По своей натуре эти люди притворщики и самовлюбленные абсолютные эгоцентристы. Поэтому они скажут в комиссии по условному освобождению или тюремному психиатру все что угодно, лишь бы побыстрее выйти из-за решетки или подольше оставаться на свободе.

Риссел описывал нам последующие убийства, и мы наблюдали устойчивую прогрессию его наклонностей. Вторая жертва вызвала его раздражение кучей вопросов:

— Хотела знать, почему я это сделал? Отчего на нее набросился — неужели у меня нет своей подружки? Может, у меня какие-то проблемы? И как я собираюсь с ней поступить?

Она управляла машиной под дулом пистолета и, как и первая жертва, попыталась бежать. В этот момент Риссел понял, что непременно должен её убить, и стал ударять ножом в грудь. Третье убийство далось ему еще легче. Он приобрел опыт и не позволял жертве заговорить с собой, стараясь, чтобы она оставалась для нег0 безликой.

— Я подумал, что убил уже двух… так могу убить и эту.