Охранитель

— Дурак, — Инурри показал зубки. — Всё ваше племя дурное отроду, как появились… Кроме вас и Древних есть другие, ezezagun. Приходят, шастают ночью, заглядывают в дома. Потом снова исчезают. Не каждый. Некоторые вернуться не могут, остаются. Мир покачнулся, Врат стало больше. Не все закроются.

— Погоди-ка, — мэтр резко повернулся к бормочущему непонятные фразы Инурри. — Что ты сказал? Мир покачнулся?

— Уши скребком почисти.

Равновесие Вселенной поколеблено. Твердь земная и небесная сдвинулась с основ. Так вроде бы глаголил Ирсул Бен-Йосеф?

Трудно заподозрить, что раввин из Камбрэ и аррасский домовой сговорились.

Остается поверить?

Глава пятая

В которой нет числа горестям и разочарованиям. Замок Вермель опустел и предан огню, Священный трибунал пленен, а в гавань Кале приходит корабль мертвецов

Вермель — Кале.

9-10 марта 1348 года.

— Я никогда, никогда раньше не видел подобной жестокости, — глухо сказал мэтр Ознар. — Невообразимое что-то. Нечеловеческое. Человек не может так поступить…

— Хотелось бы в это верить, мессир, но мне по роду службы приходилось сталкиваться с проявлениями исключительного зверства, — проворчал в ответ Михаил Овернский. — Секта люцифериан в Альби, Лаворе и Кастре. На их капище меня, простите, вырвало прямиком на брата Ксавьера д’Абарка… Тогда зрелище крови и разъятой плоти впервые в жизни заставило меня блевать. Не хочу повторять этот опыт на ваших глазах. Выйдем на воздух, отдышимся.

— Вы не похожи на человека впечатлительного, преподобный.

— Привыкнуть можно ко всему, но требуется время. Я — привык. Почти.

Прошли к галерее на западной стене замка, откуда можно было разглядеть темную черточку беффруа[18] городка Бетюн, расположенного всего в трех с половиной римских милях дальше по дороге на Кале. Долго молчали, наблюдая за суетящимися во дворе сержантами аррасского прево Летгарда.

Новости из родового владения шевалье Одилона де Вермеля, того самого угрюмого господина портившего настроение дамам на quodlibet у архидиакона, пришли вчера вечером, с гонцом. Письмо запоздало приблизительно на сутки — 7 марта, на святую Фелициату, крестьяне привезли в замок битую птицу и молоко, ворота были открыты. Увидев, что произошло, мужланы опрометью бросились в город, рассказали бетюнским магистратам. Те отправили в Вермель легиста со полудесятком стражи, и уже представитель королевского правосудия немедленно принял решение сообщить в Аррас, сенешалю графа Филиппа, прево, церковным прелатам и конечно же Священному Трибуналу.

Ибо дело столь отчетливо попахивало самым изощренным бесовством, что сомнений в прямом вмешательстве нечистого и его присных не оставалось.

Рауля подняли среди ночи — посланный за мэтром Танкред ди Джессо не куртуазничал, молотя в дверь кулачищами. Грохот поднял на весь квартал, но своего добился: всегда отличавшегося крепким сном мэтра с постели как ветром сдуло.

Брат Михаил тем временем провел стремительную мобилизацию всех доступных сил — запрягают в провинции долго, служба прево раскачалась бы только к середине грядущего дня, время и так упущено. Оттого Саварику Летгарду, его судейской милости Иммону де Пернуа, графским сержантам и всем до единого представителям Sanctum Officium вместе с преподобным приехавшим в Артуа из Авиньона был отдан строжайший приказ не терпящий двойных толкований: перед заутреней собраться у ворот Льевен, конными.

Ослушание чревато большими неприятностями — формально инквизиция не имеет права командовать властью светской, а может лишь «смиренно просить о вспомоществовании», но Михаил Овернский смирение и кротость не раздумывая отринул и пригрозил, что любой отказ и любые проволочки будут расценены как противодействие Трибуналу со всеми вытекающими.

Никто не сделал вид, что заболел и никто не опоздал. Шестнадцать всадников и три повозки с доминиканскими монахами покинули Аррас через ворота Льевен когда зашла начавшая убывать луна и на востоке появились нежно-розовые отблески зари.

Случай прецедентов не имеющий: что такого могло случиться в Вермеле, если инквизитор поднял на уши всю судебную и королевскую власть, за исключением сенешаля Готье де Рувра — толку от него никакого, лишь путаться под ногами будет?

Преподобный кратко дал понять — история вышла до крайности скверная, а обстоятельства требуют незамедлительного вмешательства как духовенства, так и представителей короны.

— Помните я рассказывал о прошлогодних убийствах, во многом похожих на ритуальные? — понизив голос сказал брат Михаил Раулю, едва мэтр появился в конюшне монастыря. — Кажется, снова. Жертв несколько, в депеше точное число не указано — тамошний легист запаниковал, видно по стилистике и сумбурному изложению. Боюсь, нас ожидает донельзя неприятное зрелище.

— Самому Одилону де Вермелю сообщили? Насколько я знаю, он доселе живет в Аррасе, а не в своем замке.