Охранитель

Верный слуга преподобного остановился на третьей сверху ступени. Присел на корточки, коснулся указательным пальцем камня, покрытого темно-багровыми пятнами. Принюхался.

— Кровь. Свежая, нынешняя ночь.

Преподобный многозначительно взглянул на Рауля.

— Занятно. Тут вы оступились? Предположим, что разгуливая во сне можно запереть двери собственного дома. Но, простите, как вы сумели проникнуть в монастырь? Келарь скорее изойдет черной желчью, чем допустит в подвал чужака и тем более позабудет закрыть вход в кладовые! Замок не трогали несколько дней — в скважине застыла талая вода, пришлось выковыривать льдинки…

— Теперь-то вы мне верите?

— Я верил с самого начала. Оставалось убедиться лично. Знаете, что вызвало наибольший интерес в вашем рассказе, мессир Ознар? Человек, которого вы именуете «Сереньким». Загадочный преследователь и соглядатай. Он шел за вами с Жанин от самого дома?

— Возможно. Заметил его на улице Сен-Сернен. Ведьма посоветовала не беспокоиться — якобы он безвреден и не опасен.

— Но кто таков не объяснила, конечно? Хорошо, оставим пока данный казус, однако в безвредность людей, так настойчиво и искусно скрывающих свою внешность и намерения используя магию, я не верю. Ваш сон приобретает черты реальности, но это вовсе не отменяет предположения, что капли крови принадлежат монаху-каштеляну, обходившему ночью подвалы с проверкой — все ли двери закрыты? Порезался, кровь носом пошла, да всё, что угодно!

— Сомнения, сомнения и вновь сомнения, — вздохнул Рауль. — Существует в природе хоть что-нибудь, в чем вы сомнений не испытываете, брат Михаил?

— Святая вера Христова, — резонно ответил преподобный. — В вере, осмелюсь надеяться, вы тоже не колеблетесь?.. Ведите, куда дальше?

— Прямо, через галерею с ледником, винный подвал и потом в оссуарий. Запомнить было нетрудно.

В хранилище костей преподобный остановился. Коснулся груди там, где под рясой был спрятан гермесов Керикон. Неужто заметил необычное?

— Шепчутся, — после долгого молчания проронил Михаил Овернский. — Вы были правы. Крайне необычный оссуарий — я бывал на кладбищах Невинноубиенных младенцев, Сен-Жермен-де-Пре и Сен-Дени в Париже, усыпальницах Клюни и в монастыре Монте-Кассино, но там погребенные предпочитали безмолвствовать. Жак, будь любезен, посвети!

Преподобный указал на пирамиду черепов у северной стены, видимо наистарейшую, еще времен святых Вааста и Ремигия, а то сложенную и до прихода в Артуа христианства. Аккуратно снял одну мертвую голову с вершины пирамиды, провел пальцами по шву меж костей свода.

— Этому черепу лет примерно четыреста, — сказал брат Михаил. — Франк или норманн, племена родственны. Теперь посмотрите вниз, на основание груды. Разницы не замечаете?

— Галл? — предположил мэтр, вглядевшись. — Атребат или беловак?

— Сомневаюсь. Вы давно наблюдали свое отражение в зеркале, мессир Ознар? Напомню, что Ознары есть младшая ветвь дома Вермандуа, дворян природных, ведущих родословие от вождей племени веромандов признавших власть Рима тысячу четыреста лет тому. Кельтской крови в ваших жилах не меньше половины — глаза голубые, волосы темные, кость широкая. В отличие от белобрысых германцев-франков, фландрийцев или завоевателей-норманнов. Это — кто-то другой…

Под словом «это» Михаил подразумевал несколько черепов за столетия наполовину погрузившихся в слежавшийся грунт подземного коридора. Что не мешало остовы как следует рассмотреть.

Подозрительный цвет кости, — сероватый, с едва заметным голубым оттенком, — еще можно было бы списать на исключительную древность захоронения, когда сложенная из бревен церквушка святого Вааста была величиной с деревенский дом. Совсем другое дело — чрезмерно выдающиеся надбровья, куда более вытянутый свод черепа и слишком массивная нижняя челюсть. Сохранившиеся зубы, впрочем, обыкновенные, как у всех людей. Никаких тебе звериных клыков.

— Когда пришел Цезарь, здесь жили многие народы галльского языка и корня, — сказал преподобный. — А до галлов? Кто? Сам Цезарь упоминает в своих записках об иных, вымирающих племенах обитавших уединенно, на побережье нынешней Бретани и непроходимых лесах разделяющих Галлию и Германию. Люди странного обличья, разговаривающие на странном наречии и использующие не менее странное колдовство, неизвестное как римлянам, так и покоренным Республикой галлам…

— Я слышал много преданий о «старых народах», — тихо ответил Рауль. — Потерянные колена Израилевы, не упомянутые в Библии потомки Ноя ушедшие на север после Потопа. Наконец, гипербореи или атланты из языческих сказаний. Сейчас разобраться невозможно, столько веков прошло! Вдруг это Древние? Не-люди? Некоторые из них были похожи на человека, в Нарбонне мне показывали череп настоящего кентавра, не отличишь!

— А мне в Нантере как-то предъявили бедренную кость святой Женевьевы во младенчестве, — язвительно сказал преподобный. — При том, что Женевьева протянула восемьдесят лет, успешно пережив знаменитых современников — святых Жермена, Дени, Мартина Турского и Ремигия. Неужто вы поверили? С вашим преотличнейшим университетским образованием?!