«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I

Розов согласился, и Федотов их познакомил. Молодая, веселая, интересная женщина произвела сразу впечатление на своего гостя, который весь вечер рассыпался в любезностях и просил перед уходом у хозяйки позволения чаще бывать в ее обществе.

Макова в свою очередь заметила Розову, что она давно не встречала такого интеллигентного и воспитанного человека и что она после своих дневных занятий в качестве дактило-технической конторы, все вечера проводит в одиночестве дома, а потому с особым удовольствием просит бывать у нее

РоссшК^в мемуарах

чаще, чтобы вместе поболтать, посмеяться, поиграть в карты и таким образом приятно проводить длинные зимние вечера.

Быть может, Розов милым разрешением кузины Федотова несколько злоупотреблял, так как стал бывать у нее почти ежедневно. Но это обстоятельство стало вскоре вполне понятным, так как Розов был действительно шпионом.

В несколько дней умелыми разговорами Макова внушила Розову полное доверие к себе, а он, восхищенный своею новой знакомой, подарил ей золотые часы и браслет.

Тут же выяснилось, что эти щедрые подношения были сделаны не напрасно, так как Розов, вполне доверившись Маковой, прямо предложил ей добыть при посредстве Федотова секретный приказ по Варшавскому военному округу за N 74.

Естественно было волнение Маковой, как ей поступить. Она притворно согласилась и обещала постараться исполнить желание Розова. В то же время об этом факте она доложила своему начальству. По справкам оказалось, что упомянутый приказ, касавшийся дислокации войск, был незадолго перед тем отменен и, следовательно, никакого практического и фактического значения не имел. Поэтому в согласии с военными властями было решено просимый Розовым документ ему передать.

Нетерпение Розова было очень велико, а Макова нарочно оттягивала передачу ему приказа, но наконец с большою таинственностью вручила Розову так сильно интересовавшую его служебную бумагу.

С этого момента Розов стал считать Макову своею сообщницею, но не посвящал ее ни в свою деятельность, ни в свои намерения. Все чаще и чаще Розов обращался к ней с просьбами добыть опять-таки при посредстве Федотова тот или другой секретный военный документ. По соображениям техники розыска приходилось кое-какие бумаги, не имевшие значения, выдавать Розову, получение же им желательных важных документов под благовидными предлогами оттягивалось.

Однажды Розов, сообщив Маковой о приезде в Варшаву из Сосновиц двух знакомых комиссионеров, пригласил ее поехать в их компании в театр, а затем в ресторан ужинать. Макова согласилась и, уединившись во время ужина с одним из компаньонов, очень сильно охмелевшим, успела взять из его кармана бумагу, оказавшуюся зашифрованной. По разборе ее выяснилось, что текст содержит разного рода вопросы военного характера, поставленные данной группе шпионов немецким генеральным штабом.

Россшг^^в мемуарах

Параллельно шла работа наблюдательных агентов, которые выяснили, что Розов проживал вместе с отцом и сестрою в доме N 12 по улице Шопена, причем настоящая фамилия его и родных была Герман, псевдонимом же «Розов» он пользовался по конспиративным соображениям. За сестрою и отцом Розова тоже было учреждено наблюдение. Так как при слежке за стариком Германом были установлены его посещения многих офицеров, с которыми он при встречах на улице иногда беседовал, то в наблюдение были взяты и эти воинские чины, причем круг их все расширялся, и среди них оказались лица, занимавшие большое служебное положение.

Эти наблюдения вызывались исключительно необходимостью, потому что шпионская деятельность по своей природе и психологическим особенностям настолько сложна, что при расследовании розыскной орган делается сугубо подозрительным. Практика показала, что и под мундиром военных чинов, и под личиною людей, пользующихся доверием и уважением, часто скрываются предатели и шпионы.

Дальнейшее негласное расследование выяснило, что все военные, которых посещал Герман, были лютеране и что цель его посещения маскировалась сбором денежных пожертвований на расширение лютеранской церковной школы, при которой Герман был казначеем. Во время этих визитов Герман выставлял себя русским патриотом, неизменно подчеркивал доблесть и ум русских полководцев и всегда переводил разговор на современное состояние русской армии, причем порою получал интересовавшие его сведения и по стратегическим вопросам. Конечно, в пожертвованиях отказа не было. И только один товарищ прокурора, тоже лютеранин, отказался дать Герману денег, ибо не считал возможным материально содействовать развитию немецких школ в Польше, где российское правительство стремилось расширить русское национальное влияние.